Наталья Рыжкова - Донское казачество в войнах начала XX века

У Китайского у моря
Началась у нас война,
Много крови, слез и горя
Принесла Руси она.
Началась она несчастно
И давно уже идет,
Ежедневно, ежечасно
Подается враг вперед.
Тужат русские солдаты,
Давит горе удальцов:
Так не гнали супостаты
Наших дедов и отцов.
Не потомки ль мы прямые
Славных, прежних гренадер,
Что всех недругов России
Били, давши нам пример.
Нам толкуют о «терпенья»
Наши мудрые вожди:
Нанесем-де пораженье
Мы японцам; — как же, жди!
Мы все время отступали
Перед бешеным врагом,
А теперь уже едва ли
В наступленье перейдем.
Так судили, отступая,
Наши русские войска,
В простоте души не чая,
Что беда опять близка.
Косоглазая орава
Окружила нашу рать
С фронта, с тылу, слева, справа:
Снова надо отступать.
Хоть и бились пять дней с лишним
Руси-матушки сыны,
Но несчастья лишь Всевышним
Русским были суждены.
Шли войска на отступленье,
Покидая Ляоян;
Пятидневное сраженье
Принесло один изъян.
Под Янтайскими копями
Лишь незыблемо стоял
Со своими казаками
Храбрый русский генерал.
Говорит своим Самсонов:
Всем, чем можешь, желтых бей,
Ни японских эскадронов,
Ни пехоты не робей.
Помни воина присягу,
Честь России береги;
Не дадим назад ни шагу,
Будут наших знать враги.
Хоть и сильны супостаты,
Многочисленна их рать,
Но ведь русские солдаты
Рады с честью умирать.
Встретим мы врагов пристойно,
Показав лихой отпор,
И дадим своим спокойно
Отойти за гребни гор.
Как сказал он, так и было.
Дал японцам он щелчка,
И, посбавив с желтых пыла,
Охранил свои войска.
Бились два дня с половиной,
Защищая перевал,
Перед храбростью их львиной
Злой японец сплоховал.
Казаки боролись смело,
Помня честь родной земли,
И, свершив геройски дело,
Под прикрытье отошли.
Честь тебе, герой Самсонов,
Храбрый русский генерал,
Что от вражьих легионов
Отступленье прикрывал.
Честь и слава, удалые!
Исполать вам, казаки! —
Гордость матери-России
Ваши храбрые полки.

Был жаркий полдень. Казаки
Шли в авангарде к Вафангоу,
С бивака снявшись под Кайджоу.
Кругом поля и гладь реки,
И фанзы, и столбы дороги,
И пара рельс, и шпал ряды,
И гор скалистые отроги;
Все зноя тяжкого следы,
Казалось, на себе носило;
И пыли желтой пелена,
Как неподвижная стена,
Отряд измученный покрыла;
С рассветом вышел он в поход
И шел так долго без привала,
Устали кони, сбавив ход,
Людей дремота разбирала.
Но вот вдали, на полотне,
Меж рельсов что-то зачернело
И, быстро двигаясь, гудело.
Насторожились все в сотне,
Что первой шла, и командир,
Бинокль взявши, присмотрелся.
Дрезина! виден наш мундир:
За нами кто-то разлетелся!
Он не ошибся: к казакам
Дрезина шла, ход убавляя;
На ней, руками все махая,
Кричали: «к нам скорее, к нам!»
Сигнал был дан идти галопом.
Вот поравнялись: «сотни, стой!»
«Что там случилось?» «Целым скопом
Японцы за восьмой верстой
Совсем нежданно навалились,
И пограничникам не в мочь, —
Скорее надо им помочь.
Они за рощицей укрылись».
«Трубач где?» Полевой галоп,
Желтухин крикнул: «марш за мной!»
Раздался ног тяжелый топ.
«Японцы!!!» пронеслось волной
По сотням. «Братцы, дождалися!»
Воскликнул бравый есаул.
Ему ответил общий гул, —
Почти карьером все неслися.
«Строй взводы»! снова раздалось,
Когда к лесочку подскакали…
«Строй фронт! Марш, марш!» Все понеслось,
И казаки в пыли пропали.
Гусар японских эскадрон
Попался первым под удары
Казачьих пик, и все гусары
Вмиг дали тыл. Гул, крики, стон,
Свистящий звук разящих шашек,
Команды, топот, пенье пуль,
Подобно рою мелких пташек:
Все вместе слилось, и на нуль
Свелась вмиг сила эскадрона,
За ним разгромлен был второй,
А три, что были под горой,
Не ждав внезапного урона
Своих товарищей, к цепи
Японской быстро отходили.
«Ну, к ним теперь не подступи,
Пехотою себя прикрыли,
Да хватит нам на первый раз!»
Решил Желтухин. Сбор сыграли.
Всех казаков к леску собрали,
И отходить был дан приказ.
А по лощине между гор
Пестрели жертвы жаркой схватки;
Почуяв волю и простор,
Носились кони в беспорядке,
И лужи крови там и сям
Песок и камни обагряли.
Лучи заката догорали,
Скользя по рощам и полям…