Марк Гальперин - Прыжок кита

Бобков руководил вновь созданной лабораторией задач ракетной стрельбы. Путь к этой профессии у него начинался во время войны, когда он, ещё мальчишкой, был принят юнгой на один из кораблей Черноморского флота. Затем он поступил в Высшее военно-морское училище, а после его окончания вернулся на корабли, стал классным офицером-артиллеристом, а со временем и командиром артиллерийской боевой части корабля. Естественно, что первые поколения флотских ракетчиков выросли из артиллеристов. Но служба на кораблях сделала Геннадия Николаевича не только опытным инженером, но и настоящим флотским офицером и командиром – требовательным и весёлым, энергичным и предусмотрительным. А ещё он был немного щеголеват в одежде, манерах, жестах и оборотах речи. Да и просто запомнился замечательным мужиком и надёжным товарищем.

Г. Н. Бобков

Его крепкое плечо я хорошо почувствовал во время нашей работы на испытаниях, особенно когда у меня возникли серьёзные проблемы с «особистами» в связи с герметизацией кабельных трасс. Невозможно забыть строки, которые он мне прочитал, когда мы шли вдоль пирса в дивизии в Лиепае. Мир казался мне рухнувшим, и вдруг прозвучало:

С И. А. Чеботаревым нам не пришлось тесно сотрудничать, мы его знали как заместителя Кубатьяна и одного из создателей системы «Туча».

А теперь представьте себе, какой потенциал имела такая команда из семи десятков молодых офицеров, обладателей красных дипломов, получивших отличную дополнительную подготовку. Создание БИУС, в моём представлении, — это главное достижение бывших старших лейтенантов и их мудрых руководителей.

Между тем события развивались стремительно, новый коллектив был создан в самое подходящее время. Скоро началось формирование программ работ по созданию БИУС, разрабатывались алгоритмы решения основных задач, формулировались принципы интеграции корабельных систем в единый комплекс. Тут-то и началась война нового ВЦ, который вскоре был преобразован в 24-й Институт ВМФ, с другими институтами – навигационным, ракетным, торпедным, радиолокационным и гидроакустическим. Каждый из них хотел делать свой вычислительный комплекс, в то время как командование полностью встало на сторону 24-го Института и требовало создания централизованных систем управления. Прошло совсем немного времени, и Иван Анисимович Семко стал контр-адмиралом и начальником института, Геннадий Николаевич – его заместителем, а Г С. Ку- батьян – начальником отдела БИУС. И. А. Семко выдержал войну за успешную реализацию всех заложенных проектов: системы «Туча», «Аккорд» и «Узел» состоялись! Но борьба за «самый сытный кусок пирога» продолжалась, и Иван Анисимович стал её первой жертвой: после очередной битвы в Москве, из которой он вышел победителем, Семко скоропостижно скончался от разрыва сердца. Это было огромной потерей для всех коллективов, работавших по данной тематике и в промышленности, и среди военных специалистов…

Кроме лейтенантского набора, всячески стимулировались научные семинары, лекции ведущих учёных. Было большой удачей получить доступ к подобным встречам, которые вспоминаются и через десятилетия. Мне посчастливилось стать участником таких семинаров в 24-м Институте уже в 1960 году, сразу после прихода на работу в ЛКБ. Не могу сказать, что я так уж сильно рвался заниматься математикой, тем более, что и в родном институте, в ЛИТМО, математическая подготовка была вполне приличного уровня. Думаю, что Филипп Георгиевич Старос ненавязчиво подтолкнул меня к этому занятию. Вместе с ещё несколькими сотрудниками мы поступили на трёхгодичные курсы математико-механического факультета Ленинградского Университета, которые работали прямо в здании Дворца Советов, где размещалась наша фирма. Именно Старос определил, что он рассчитывает на мою готовность принять участие в создании систем управления различными объектами на базе современных вычислительных и, главное, – УПРАВЛЯЮЩИХ машин. Конечно, это было связано с работами по машине УМ-1. На самом деле такое решение Старос, очевидно, принял ещё раньше, оно же определило и тему моей дипломной работы.

Уже через два месяца после оформления на работу меня командировали на конференцию в киевский Институт кибернетики. С этой поездки началось сотрудничество с удивительным институтом, возглавляемым академиком Виктором Михайловичем Глушковым. Особенно важным событием для формирования основного направления моих личных технических интересов стала вторая поездка к Глушкову, во время которой мне предложили принятьучастие в совершенно необычном семинаре, который через пару дней должен был начаться в маленьком закарпатском университетском городе Ужгороде.

Теснейшие научные, инженерные и товарищеские связи с этими двумя научными коллективами – 24-м Институтом и киевским Институтом кибернетики – продолжались всю активную часть биографии и моей, и моих друзей и единомышленников, в течение многих десятков лет.

А теперь познакомимся с основными задачами, которые решались на всех первых поколениях БИУС, и с офицерами флота, работавшими над этими задачами совместно с промышленностью.

Это задачи определения места по всем доступным и недоступным источникам и задача прокладки маршрута и счисления пути. Не зря мореходы веками бороздили океаны и умели определять своё место по светилам, используя ручные инструменты и ручной расчёт по сложным формулам. А основным техническим средством была логарифмическая линейка. По мере развития кораблестроения, появления новых средств обсервации расчёты становились всё более сложными, и они всегда требовали численных методов вычислений. Поэтому и цифровые машины, в первую очередь, создавались для решения навигационных задач. Ещё до появления БИУС та же команда старлеев из Петергофа создала вместе с промышленностью специализированную корабельную машину «Высота» для навигационных расчётов.

Возглавлял эту деятельность Владимир Иванович Михайлычев, который стал также руководить и работами по «Узлу», что серьёзно помогло всем участникам процесса.