Сергей Ченнык - От Балаклавы к Инкерману

Домой он писал, что положение раненых в Балаклаве, которое считается хорошим для Крыма, «…хуже, чем у наихудших больных в любой больнице в Англии. Мы не имеем совсем опиума… и много других вещей, что, конечно, не облегчает лечение».

И в той же статье для «Британского медицинского журнала» он окончательно вынес приговор своей службе: «Мы были практически без медицины. То, что еще имелось после высадки в начале кампании, было истощено, а резервы ушли на дно после крушения «Принца». Таким образом, базовый госпиталь был лишен опиума, хинина, аммиака и других важных наркотических средств… Медицинская служба была, подобно любой другой в армии этого времени, совершенно не готовой для большой и длительной войны, затрудняясь бюрократической волокитой и отрицанием какой-либо самостоятельности в действиях… Крымская кампания преподавала урок, который никогда не забудется». {988} 988 Wrench, E. M. The lessons of the Crimean War//British Medical Journal. 22 July 1899. London. P. 2,8.

И все-таки рядовые английские хирурги, многие из которых были вчерашними выпускниками учебных заведений, отличались упорством и желанием бороться за жизнь каждого, попавшего в их руки солдата или офицера. Конечно, после Балаклавского сражения, сравнительно с недавним Альминским, работы было немного. 25 и 26 октября через медицинские палатки прошло 36 офицеров и 329 солдат и сержантов. {989} 989 Macleod, George. Notes on the surgery of the War in the Crimea with remarks on the treatment of gunshot wounds. London. 1858. P. 437–438.

Поэтому врач 93-го полка доктор Мунро оставил больше воспоминаний как свидетель события, чем медик, через руки которого прошли десятки раненых.

К сожалению, мы ничего не можем сказать о турецких раненых, кроме того, что часть их была убита русскими, а часть избита английскими солдатскими тетками. Судя по всему, те, кому посчастливилось выжить, получили медицинскую помощь наравне с недавними противниками и перешли в следующую категорию нашего описания — пленных. Никаких проблем не было с русскими, большая часть которых прошла через медицинский пункт и, по воспоминаниям Генрици, большого потока пострадавших не было, помощь оказывалась оперативно.

Большая часть ранений была нанесена артиллерийскими снарядами. Особенно досталось от них русской и английской кавалерии, а также туркам. Остальные ранения были самыми разнообразными.

У англичан в Тяжелой бригаде ранения в основном были причинены холодным оружием, а также пистолетными пулями. {990} 990 Shepherd, John. The Crimean Doctors: A History of the British Medical Services in the Crimean War, Том 1. Liverpool University Press, 1991. P. 218–219. Хотя было несколько случаев ампутации конечностей (например, в 1-м драгунском полку), в других случаях у медиков не было большой работы. Но в Легкой бригаде картина была иной. Раненые шли потоком, состояние многих было тяжелым. В основном люди были искалечены артиллерией и значительно меньше — холодным и ручным огнестрельным оружием. Врач 17-го уланского полка сам вынес тяжело раненного командира капитана Морриса. Увидев, что офицера нет среди вышедших из боя, он отправился его искать и нашел почти у русской батареи. Несколько раз ему пришлось саблей отгонять казаков, пытавшихся взять его в плен. Позднее он стал первым медиком Крымской войны, награжденным Крестом Виктории. {991} 991 Shepherd, John. The Crimean Doctors: A History of the British Medical Services in the Crimean War, Том 1. Liverpool University Press, 1991. P. 222–223.

Еще одну обширную категорию раненых составили травмированные во время кавалерийских столкновений. Многие оказались на медицинских пунктах с тяжелыми ушибами, сотрясениями мозга (их определяли часто как контуженых), переломами рук, ног, ребер.

В эту категорию попали главным образом солдаты и офицеры английской Легкой бригады, которых то тут, то там обнаруживали после ее гибели русские. Одни, обессиленные, избитые или израненные, сами приходили на русский медицинский пункт у Черной речки и просили медиков о помощи. Получив ее, в своем большинстве оставались там. покорно ожидая разрешения своей дальнейшей судьбы.

Под занавес Балаклавского сражения солдаты и казаки принесли туда же вместе со своими товарищами «раненых пеших турок и кавалеристов-англичан», и всем независимо от национальности была оказана помощь.

Затем пленных, вплоть до их отправки вглубь России, поместили в деревне Чоргун, большая часть которой была предоставлена в пользу лазаретов. «…Англичане гласно заявляли свое удивление русской гуманности и знаниям; одни турки только все побаивались, что их откармливают на убой. Последние все что-то вымаливали и в чем-то уверяли — вероятно, в своей простоте считая ласковое с ними обращение в лазарете только временным». {992} 992 Воспоминания о Восточной войне 1853–1855 доктора А.А. Генрици//Русская старина. №11. СПб., 1877 г. С. 443.

Среди пленных находился некий рядовой Сэм Паркс, вестовой командира 4-го легкого драгунского полка подполковника Педжета. Хотя обстоятельства его пленения более чем странные, он оказался среди первых, кто был награжден Крестом Виктории. Вероятно, причиной тому стала не столько личная доблесть солдата, сколько близость к благородному начальнику.

Попавших в плен жалели. Русские видели, что сделала их артиллерия с красивой и храброй британской кавалерией и отдавали дань мужеству солдат и офицеров, не по своей вине попавших под истребление.

К турецким солдатам, попавшим в плен, русские относились лучше, чем англичане, когда они были еще свободными. В основной массе османские солдаты и офицеры «оседали» в центре России, в Курской или других центральных губерниях, и безбедно дожидались окончания войны. Однажды турецкие пленные «…имели дневку в г. Судже одновременно с Рижским драгунским полком, следовавшим на театр военных действий. Для драгун судженцы приготовили на городской площади столы, накрытые подобающим такому случаю образом. То, что происходило далее, очевидец описал следующими словами: «бывши на площади, они (турки) вмешались в толпу русских солдат и жителей, где происходило веселье. Пленных турок жители пригласили к общему столу — они пили водку сколько хотели и кричали «Ура, Николай!». Когда песенники начали петь плясовые песни, то некоторые турки пустились и в пляс». {993} 993 Познахирев В.В. Турецкие военнопленные в Курской губернии в период Крымской войны 1853–1856 гг.//Гуманитарные научные исследования. №5. М., 2013 г. (http://human.snauka.ru/2013/05/3131).

На фоне всего изложенного выше вряд ли приходится удивляться тому, что в конце войны и вскоре по ее окончании 59 пленных подали курскому губернатору прошения о приеме в русское подданство. {994} 994 Познахирев В.В. Турецкие военнопленные в Курской губернии в период Крымской войны 1853–1856 гт.//Гуманитарные научные исследования. №5. М, 2013 г. (http://human.snauka.ru/2013/05/3131).