Сергей Ченнык - От Балаклавы к Инкерману

Героями этого дня стали английские кавалеристы, включая чудесных персонажей вроде мясника с разделочным ножом, ринувшегося в забрызганном кровью переднике кромсать «русских зверей». Да что там мясник! Тот хоть человек. Мы часто не можем называть фамилии командиров русских артиллерийских батарей, разогнавших эту компанию, зато едва ли не все могут назвать кличку терьера, принадлежавшего одному из командиров английских полков.

И все это только потому, что…

Не самое выдающееся сражение кампании было, говоря современным языком, «раскручено» благодаря единственному человеку, вошедшему в мировую историю в двух ипостасях: как первый военный корреспондент и как основоположник информационной войны.

Балаклава стала первым сражением Крымской кампании, которое было оперативно и на уровне, достойном зависти многих современных журналистов, описано журналистом “London Times” Вильямом Расселом. Репортажи с места событий, с передовой, практически из-под огня, заставили британскую публику, до сего не слишком чествовавшую свою армию, кардинально изменить отношение к английскому солдату. {215} 215 Hemingway, A.I. The Heroism of vision: photographs from the battlefield//Military heritage. June 2006. New York. P. 59–60.

В ожидаемо грянувшем мировом катаклизме, впоследствии названном Восточной (Крымской) войной, признанно ставшем моделью грядущих мировых боен, сошлись в схватке не только люди и даже не только образцы новых видов оружия. Впервые было доказано, что вести боевые действия можно и нужно не обязательно за взятие позиций и истребление масс неприятельских солдат, а за мозги собственных обывателей, формируя в их головах общественное мнение. В результате рождался тот самый пресловутый патриотизм, готовность сложить голову за интересы совершенно чуждых людей, в том числе правительство часто бессовестно угнетавшей простого человека страны, которая внезапно назвала себя Родиной и отправила умирать.

Крым стал тем полигоном, на котором впервые были обкатаны технологии информационной войны, отныне ставшей таким же видом боевых действий, как и все остальные, разве что крови проливалось меньше. Этому способствовали прежде всего два фактора: возрастание скорости прохождения информации, произошедшее благодаря появлению такого технического новшества, как электрический телеграф, и штатных корреспондентов СМИ на театрах военных действий. Если военный аспект сражения при Балаклаве стал для англичан катастрофой, то первое сражение информационной войны закончилось безоговорочной победой британцев.

По его итогам был разыгран первый в истории грандиозный пиар-проект с громким именем «атака Легкой бригады». Ценой гибели нескольких сот человек удалось достигнуть доселе недостижимого. Война отныне получала все, что ей было нужно. В первую очередь деньги. Отныне любая трагедия в военной истории Англии объявлялась «атакой Легкой бригады» и на героизм солдат списывалось все, включая глупость генералов и недомыслие государственного военного руководства. Что делать, власть всегда оплачивается и не всегда деньгами. И кто не будет платить за власть, естественным образом ее лишится. Как писал Киплинг, «коль кровь цена владычеству, то мы уплатили с лихвой». И потому властный класс всегда должен быть готов кем-то жертвовать, чтобы «нести бремя белых». {216} 216 http://povstanez.livejournal.com/2206.html

Середина XIX в. стала не только временем индустриальных революций, но и периодом глобальной «медиализации» населения. Появление среднего класса, все больше и больше влиявшего на внутреннюю политику, стремившегося активно участвовать в жизни страны и государственном строительстве, изменило внутреннюю структуру общества. Газеты стали общедоступными, часто банально обязательной составляющей утреннего ланча джентльменов, примерно как знаменитый английский пудинг.

Это был настоящий подарок для правящих классов, получивших еще один инструмент влияния на массы и манипулирования общественным сознанием. При поддержке государства, политических партий и крупного капитала началось возникновение медиаимперий, одной из первых и наиболее влиятельных из которых стала лондонская газета «Таймс» (“The Times”). Отныне с благословения «власти предержащих и сильных мира сего» пресса вышла на передовые рубежи борьбы за души, голоса и совесть.

«Таймс» не случайно оказалась лидером, который к середине XIX в. считался синонимом респектабельности. Со времени, когда английский типограф Джон Уолтер начал в 1785 г. издавать газету “Universal Daily Register”, переименованную в 1788 г. в “The Times”, она прошла большой путь, войдя в начале следующего столетия в ранг непререкаемых авторитетов в мире информации, закрепив за собой статус влиятельного издания мирового уровня. Взвешенная позиция «Таймс», не допускавшая явного радикализма, ориентация на традиционные ценности среднего класса выгодно отличали ее от популистских и радикальных изданий того времени, не говоря о бульварной прессе.

Публикации «Таймс» сыграли важную роль в таких важных политических событиях Англии, как первая парламентская реформа 1832 г., давшая право голоса мелкой и средней буржуазии и уничтожившая часть «гнилых местечек» в пользу промышленных центров, принятие закона об эмансипации католиков, отмена хлебных законов в 1846 г.

В середине XIX в. «Таймс» получила прозвище «Громовержец». Ее ежедневный тираж достиг 60 000 экз., тогда как тираж ближайшего конкурента едва приближался к 6000. Точность и качество репортажей, своевременность освещения событий, высокий уровень передовиц и аналитических статей, осведомленность в хитросплетениях европейской политики сделали «Таймс» эталоном европейского периодического издания. Во многих европейских столицах собственные корреспонденты «Таймс» пользовались таким же вниманием, как и послы иностранных держав. Пресса в лице «Таймс» становилась подлинной «четвертой властью». Даже королева Виктория в одном из писем сетовала на влиятельность этой газеты.

Пик популярности «Таймс», пришедшийся на события Крымской войны, совпал с периодом редакторства талантливого организатора Джона Дилейна. Освещать военные действия был отправлен знаменитый к тому времени журналист «Таймс» 32-летний ирландец Вильям Говард Рассел, первый военный корреспондент в истории британской прессы.