Юрий Арзамаскин - Тайны советской репатриации

Более трагично складывалась судьба офицеров. Именно на них сталинское руководство возложило всю вину за поражение на фронте и первые крупные неудачи. Многие офицеры, подвергшиеся спецпроверке, на основании решений военных трибуналов расценивались как предатели Родины и направлялись в трудовые лагеря, где содержались как заключённые. Значительная их часть в порядке наказания направлялась в отдельные штурмовые стрелковые батальоны в качестве рядовых [11] Отдельные штурмовые стрелковые батальоны (штрафбаты) были сформированы в соответствии с приказом № 227 Народного комиссара обороны Союза СССР И.В. Сталина. Он вошёл в историю Великой Отечественной войны как приказ «Ни шагу назад» и датирован 28 июля 1942 г. В пределах каждого фронта формировалось от одного до трёх (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек каждый). См.: В штрафной роте // Красная звезда. 1998. 19 декабря. С. 6. .

29 декабря 1941 г. были конституированы армейские сборно-пересыльные пункты (СПП) {22} 22 См.: Приказ НКО СССР № 0521 от 29.12.1941 г. , [12] В тот же день было утверждено и Положение об армейских СПП. Центральный архив Министерства обороны (ЦАМО) РФ, ф. 28А, оп. 8482, д. 23, л. 83–91. которые согласно положению подчинялись Управлению тыла армии. В их функции входили сбор вышедших из плена или окружения бывших военнослужащих, их санитарная обработка и передача эшелонами в спецлагеря НКВД для спецпроверки и распределения по военкоматам и другим организациям. Спецпроверка в самом СПП проводилась лишь в исключительных случаях. Это положение изменилось в конце января 1943 г., когда в первостепенные обязанности СПП была вменена и спецпроверка, после которой подавляющее большинство бывших военнослужащих вновь направлялись в действующую армию (в запасные полки). Вместо одиночки-особиста спецпроверку осуществляла теперь спецкомиссия в составе начальника СПП и представителей четырёх армейских отделов (кадров, политического, укомплектования и, разумеется, особого), а также военной прокуратуры армии.

В полномочия комиссии входило, кроме того, право направления офицеров в штрафные батальоны, а рядовых — в штрафные роты [13] В соответствии с приказом наркома СССР № 227 от 28 июля 1942 г. («Ни шагу назад») в пределах каждого фронта формировалось от одного до трёх штрафных батальонов по 800 человек, куда направлялись средние и старшие командиры и соответствующие политработники всех родов войск, провинившиеся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости; в пределах каждой армии — от пяти до десяти штрафных рот от 150 до 200 человек в каждой, куда направлялись рядовые бойцы и младшие командиры, «провинившиеся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости». Им давалась возможность «искупить кровью свои преступления против Родины». Командовали штрафниками офицеры, ничем не запятнавшие свою честь. См.: В штрафной роте // Красная звезда. 1998. 19 декабря. С. 6. . Широкая «реализация» этого права, в сущности, заменила собой направление в тыловые спецлагеря, сопряженное, как правило, с длительными и непроизводительными задержками спецконтингента в ОПТ из-за несвоевременного прибытия конвоя или транспортных средств, из-за неточностей в нарядах фронта и т.п. Перевод спецконтингента в «штрафники» и стал главным практическим результатом описываемой реформы [14] По указанию И.В. Сталина с середины 1943 г. значительная часть освобождённых военнопленных-офицеров в порядке наказания направлялась в отдельные штурмовые стрелковые батальоны в качестве рядовых, только после этого они восстанавливались в звании и на штатных должностях. См.: Семиряга М.М. Тюремная империя нацизма и её крах. М., 1991. С. 131. .

К 1 октября 1944 г. через спецлагеря прошло 354 592 бывших военнослужащих Красной Армии, вышедших из окружения и освобождённых из плена, в том числе 50 444 офицера. Из указанного количества людей после соответствующей проверки было передано: в Красную Армию — 249 416 человек, из них офицеров — 27 042, в том числе на формирование штурмовых батальонов — 18 382 человека, из них офицеров — 16 163; в промышленность — 30 749, в том числе 29 офицеров; на формирование конвойных войск и охраны спецлагерей — 5924 человека; арестовано органами СМЕРШ — 11 556 человек, из них 1284 офицера; умерло — 5347 человек; находились в спецлагерях — 51 601 человек, в том числе офицеров — 5657 человек {23} 23 См.: Справка о ходе проверки бывших окруженцев и бывших военнопленных по состоянию на 1 октября 1944 г. / Подготовлена в октябре 1944 г. заместителем наркома внутренних дел СССР В.В. Чернышёвым. См.: Аргументы и факты. 1989. № 38. С. 8. .

Как видно из приведённых данных, в действующую армию было направлено 53,6% офицеров от их общего числа, в штрафбаты — 32%, или фактически каждый третий. К тому же из числа оставшихся в лагерях НКВД офицеров чуть позже было сформировано ещё 4 штурмовых батальона по 920 человек в каждом. Важно отметить, что опыт (далеко не всегда положительный), приобретённый спецорганами при проверке окруженцев и бежавших из плена, использовался ими и на заключительном этапе войны, и при осуществлении массовой репатриации советских граждан в первые послевоенные годы.

Возвращаясь к собственно репатриации, отметим, что первое официальное решение по этому вопросу было принято только в конце лета 1944 г. Им стало Постановление Государственного Комитета Обороны (ГКО) СССР за № 6457сс от 24 августа 1944 г. «Об организации приёма возвращающихся на Родину советских граждан, насильно увезённых немцами, а также по разным причинам оказавшихся за пограничной линией между СССР и Польшей». Для его исполнения на республиканском уровне принимались совместные постановления СНК и ЦК компартий. На Украине, например, такое постановление было принято уже 31 августа 1944 г., с обязательством НКВД УССР организовать во Львовской, Дрогобычской и Волынской областях первые шесть проверочно-фильтрационных лагерей (ПФЛ) или пунктов (ПФП) {24} 24 ГАРФ, ф. 9526, оп.1, д. 21, л. 46–47. . В Литве аналогичный документ приняли ещё раньше — 18 августа {25} 25 См.: Постановление СНК Литовской ССР № 79 от 18.08.1944 г. , причём отмечалось, что по-настоящему работу следовало начать в июле, сразу же после освобождения территории республики {26} 26 Это отмечал представитель Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации в Литовской ССР подполковник Харитонов в своём письме генерал-лейтенанту К.Д. Голубеву от 23.11.1944 г. ГАРФ, ф. 9526, оп.1, д. 20, л. 12–15. .

Вместе с тем получаемая в СССР из различных источников информация говорила о бедственном положении советских граждан на территории зарубежных стран, о фактах неуважительного отношения к ним союзнической администрации. Более того, советское руководство было серьёзно обеспокоено сообщениями англо-американских источников о том, что большинство советских военнопленных враждебно настроены к Советскому правительству и не желают возвращаться в СССР.