Валерий Шамбаров - Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой

Узел возмущения и критики, накрутившийся вокруг Ставки, царь разрубил одним махом. Он решил сам принять пост Верховного Главнокомандующего. И тут уж его принялись отговаривать все кому не лень — придворные, министры, «общественность», каждый со своей точки зрения, каждый приводил свои доводы. Но государь стоял на своем. Ответил: «В такой критический момент верховный вождь армии должен стать во главе ее». Николаю Александровичу было 47 лет. По натуре он был человеком скромным, крайне деликатным, простым в общении с людьми. Очень любил жену и детей, был безупречным семьянином. Чурался помпезности, лести, роскоши, почти не употреблял спиртного. Его выделяла и глубокая Вера. Окружающие нередко не понимали поступков царя, но лишь из-за того, что сами растеряли искренность и чистоту Веры. Государь сумел сохранить ее. Он прямо и непосредственно воспринимал свое призвание Помазанника Божия и руководствовался этим — так, как он понимал.

Все современники отмечали его колоссальную выдержку и самообладание, а Николай Александрович объяснял: «Если вы видите, что я так спокоен, это потому, что у меня твердая и решительная вера в то, что судьба России, моя судьба и судьба моей семьи в воле Божьей, которая дала мне эту власть. Что бы ни случилось, я вверяюсь воле Его, сознавая, что не могу думать ни о чем другом, кроме как о служении стране, которую Он вверил мне». То, что монарх становится Верховным Главнокомандующим, было обычным во многих государствах. Но это всегда делалось в предвкушении победных лавров. Николай II взял на себя колоссальное бремя в самый тяжелый момент войны. Он говорил: «Быть может, для спасения России необходима искупительная жертва. Я буду этой жертвой».

Наместнику на Кавказе Воронцову-Дашкову намекнули, что желательно подать в отставку. Он был уже в преклонных летах, часто болел и не возражал. Великого князя Николая Николаевича перевели на его место. Он попросил, чтобы с ним отпустили Янушкевича и Данилова, с которыми хорошо сработался. В армии смену Верховного Главнокомандующего восприняли спокойно. Солдаты и без того считали царя своим высшим начальником. А офицеры понимали, что при государе важную роль будет играть начальник штаба, горячо обсуждали, кто же займет эту должность. Узнали, что Алексеев — это всех обрадовало. Главнокомандующим Западным фронтом стал Эверт, сумевший отступить более организованно и с меньшими потерями, чем другие командармы.

Николай Александрович на посту Верховного Главнокомандующего остался в чине полковника — его пожаловал еще отец, Александр III. Присваивать самому себе генеральские эполеты царь полагал неэтичным. Он неплохо разбирался в военных делах, имел высшее образование, в мирное время участвовал в маневрах, разборах учений, в преобразованиях армии, изучал важнейшие документы, программы. В Ставке у него сложился свой рабочий график. Даже здесь государь не пропускал ни одной церковной службы: Божья помощь, благодарение Господа, в любом случае стояли для него на первом месте. В 9 утра он заслушивал доклады Алексеева о положении на фронтах. Между 11 и 13 часами государь принимал министров, иностранных представителей, после обеда работал с письмами и документами.

Непосредственным руководством войсками, разработкой деталей операций царь не занимался. Но от Верховного Главнокомандующего это и не требуется. Его дело — принимать ключевые решения, подбирать себе толковых помощников. Таковым стал Алексеев. Каждая из войн, в которых пришлось участвовать России, выдвигала не только героических солдат и офицеров, но и замечательных военачальников. Первая мировая не стала исключением. В ее сражениях ярко проявила себя целая плеяда талантливых полководцев и флотоводцев — Юденич, Брусилов, Плеве, Лечицкий, Щербачев, Эссен, Колчак, Деникин, Корнилов. Михаилу Васильевичу Алексееву по праву принадлежит первое место в этом ряду. Хотя «общественность» его невзлюбила. Его имя связывали с поражениями, «позором». Да и вообще, что за полководец, если он не выдумывает «канн», не воодушевляет войска с саблей на коне, не произносит эффектных фраз для будущих школьников? Просто кропотливо руководит огромным фронтовым механизмом. Серенький ремесленник, да и только.

Но ведь и сама война к началу XX в. изменилась. В полной мере стали сказываться массовость армий, размах фронтов, качественные изменения вооружения… Умело проложить стрелу на карте, а в критический момент самому повести солдат в штыки было уже отнюдь не достаточно. Подобное понимание роли командира осталось на уровне полка, иногда бригады или дивизии. А командующий армией, фронтом, несколькими фронтами, должен был охватывать и учитывать сотни факторов: войска, вооружение, снабжение, местность, пути сообщения, чтобы соединения могли разворачиваться и передвигаться в нужном направлении, вероятные действия противника. Должен был и дирижировать своими силами, обеспечивать их слаженную работу, немедленно реагировать на изменения ситуации, находить оптимальные решения сложнейших и неожиданных задач.

Алексеев такими талантами обладал. Германское и австрийское командование вполне оценило их, признавало Михаила Васильевича опасным противником. Французский маршал Фош считал Алексеева одним из самых выдающихся полководцев своего времени и ставил его наравне с Гинденбургом и Людендорфом (в понимании Фоша это означало «высший балл»). Современников поражала его трудоспособность. Не менее 6 часов в день он работал только над телеграммами с различных участков фронтов, при этом мог запомнить и свести воедино огромное количество самых, казалось бы, незначительных деталей.

Теперь он вознесся на второй по рангу пост в военной иерархии, но оставался очень скромным, доступным для подчиненных. Аккредитованный при Ставке военный корреспондент Лемке писал: «Если вы видите генерала, внимательно, вдумчиво и до конца спокойно выслушивающего мнение офицера — это Алексеев. Если вы видите перед собой строгого, начальственно оглядывающего вас генерала, на лице которого написано величие его служебного положения — это не Алексеев». Среди придворных Алексеев чувствовал себя неуютно. Присутствие на обедах царя его тяготило, он отпросился обедать в штабной столовой. В общих трапезах участвовал раз в неделю, для порядка, и всегда платил за себя сам. Но с государем у него установились хорошие отношения. Николаю Александровичу нравились и профессиональные, и личные качества начальника штаба.

В новой должности Алексеев сохранил и привычку везти всю работу самому. Аппарат Ставки вообще был маленьким — 7 генералов, 63 офицера и 16 нижних чинов. Да и из них, по словам Лемке, большинство оказывались «либо клерками, либо частью мебели». Заместителем начальника штаба являлся генерал-квартирмейстер, он ведал оперативной частью. Алексеев настоял, чтобы на этот пост назначили генерала Пустовойтенко, который служил у него в штабе фронта. Он не имел выдающихся способностей, но был отличным техническим исполнителем. Алексееву именно такой и требовался.