Валерий Шамбаров - Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой

Второй штурм готовили более тщательно. Заранее выверяли цели для артиллерии. Ограничили участок прорыва, стянув сюда дополнительные орудия. 5 сентября 8 дивизий 9-й и 4-й армий атаковали на фронте 45 км. Тяжелых орудий почти не было, но русские артиллеристы превосходили врага меткостью, точно поражали огневые точки. Но и теперь за 2 дня боев удалось продвинуться лишь на 1–3 км, захватить первую линию окопов, а за ней оказалась вторая. Снова сузили участок наступления. 7 сентября после мощной артподготовки из 264 орудий 5 дивизий ринулись вперед на фронте 12 км. И опять застряли. Вместо прорыва получалось медленное продавливание позиций, войска несли большие потери — именно на это рассчитывали австрийцы.

Преодолевать такую оборону нашим армиям пришлось впервые. Мировая военная наука еще не знала методов прорыва. Требовалось учиться в ходе боев. Командование сосредотачивало на участках прорыва более крупные силы, 5 тыс. штыков на 1 км фронта (у противника 3 тыс.) Плотность артиллерии в начале наступления достигала 5–8 орудий на км, теперь ее доводили до 17–22 на км (у противника 7,5). Там, где наметился успех, было решено атаковать непрерывно, даже ночью — иначе, пока русские брали одну линию, австрийцы сзади нее уже строили следующие. Полкам переподчинили по 1–2 батареи дивизионных орудий, чтобы непосредственно помогали пехоте. 8 сентября штурм возобновился, и нововведения сыграли свою роль. Врага стали теснить. В 7-й дивизии пехотинцы вообще выкатили приданные пушки в атакующие цепи, они прямой наводкой расстреливали австрийские пулеметы, и была взята высота, казавшаяся неприступной.

Успех наступления должна была обеспечить 3-я армия Рузского, выйти в тыл обороняющемуся неприятелю. Она выступила на Раву-Русскую. Но у австрийцев как раз шла под Львов 4-я армия Ауфенберга, и они столкнулись лоб в лоб. Завязались тяжелые бои. Рузский задумал хитрость. Пехота демонстративно атаковала в одном месте, а в другом, у Шевель, скрытно были собраны несколько кавалерийских дивизий и артиллерия — прорвать фронт и погромить австрийские тылы. Но ливанул дождь, и командующий отложил атаку на день. А враг обнаружил скопление войск, оставил окопы и отошел на 6 км. Артиллерийские налет пришелся по пустому месту. Масса конницы бросилась вперед, и тогда-то на нее из засад хлестанул огонь орудий и пулеметов. Русских крепко побили и прогнали назад.

В этих боях совершил подвиг Петр Николаевич Нестеров. Это был настоящий энтузиаст авиации. Летал на аэростате, планере, потом пересел на самолет. Совершил ряд рекордных перелетов, придумывал фигуры высшего пилотажа, и в 1913 г. выполнил знаменитую «мертвую петлю». Был за это наказан арестом на 30 суток, но одновременно произведен в штабс-капитаны. На фронте он командовал 11-м авиаотрядом 3-й армии, вел воздушную разведку, бомбил гранатами обозы противника. 8 сентября в полете у г. Жолква он встретил большой австрийский самолет, бомбивший нашу пехоту. «Моран» Нестерова не имел вооружения, и летчик впервые в истории авиации пошел на таран. Сбил противника, но и сам погиб. Посмертно был награжден орденом Св. Георгия IV степени. (В советские времена г. Жолква переименовали в Нестеров. Теперь он называется Жовква.)

Предполагалось, что участок Брусилова будет спокойным, боевые порядки его армии растягивались, у нее забрали бригаду на усиление Рузского. Но австрийцы ушли от Львова недалеко, остановились в 30 км у г. Гродека, по линии притока Днестра р. Верещицы, разрушив за собой мосты. Численность их быстро увеличивалась — против 9,5 русских дивизий стягивалась 21. Конрад уже предвидел, как сокрушит весь левый фланг нашего фронта. Брусилов обнаружил опасность, тоже начал собирать все свои силы. Приказал вернуться 2-й сводной казачьей дивизии, ушедшей в рейд на Стрый, а 24-му корпусу Цурикова идти из Галича к основной части армии.

В состав этого корпуса входили 48-я, 49-я пехотные дивизии и 4-я Железная стрелковая бригада. 48-й командовал Лавр Георгиевич Корнилов, сын простого сибирского казака. Рос в бедной семье, после церковно-приходской школы доучивался самостоятельно, зато потом успешно окончил кадетский корпус, юнкерское училище и Академию генштаба. Отличился в Туркестане. Прекрасно зная восточные языки, вел разведку на территории враждебных афганских племен. Прославился как путешественник и ученый-востоковед, совершил ряд экспедиций на Памир, в Персию, Китай, Индию. В японскую, будучи начальником штаба бригады, вывел ее из окружения и был удостоен Георгия IV степени.

А 4-й стрелковой бригадой командовал Антон Иванович Деникин. Отец его был крестьянином, сданным в рекруты, сумел выслужиться в офицеры и в отставку вышел майором. Мать — швея, полька по национальности. После реального училища Антон пошел вольноопределяющимся в полк, сдал экзамены на офицера, закончил Академию генштаба. Добровольцем отправился на японскую, был начальником штаба в дивизиях Ренненкампфа и Мищенко, прекрасно себя проявил в рейдах и сражениях. В начале войны стал генерал-квартирмейстером 8-й армии, но в штабе служить не хотел и получил бригаду.

Стрелковые бригады в русской армии отличались от пехотных. Их комплектовали из отборных солдат, в них было не 2, а 3 полка, больше пулеметов. Но 4-я была еще и особенной. Она заслужила громкую славу на Шипке. Когда защитникам приходилось совсем худо, ее бросили на подмогу. 1-я рота поручика Боуфала для скорости устроилась вторыми седоками на крупы лошадей казачьей сотни, поскакали и успели вовремя, встретили турок, уже прорвавшихся на позиции. За ротой, бегом, примчалась вся бригада. За проявленную стойкость она получила название Железной. А прежним начальником, у которого принял бригаду Деникин, был генерал Боуфал — тот самый.

Теперь весь 24-й корпус спешил к фронту. Впереди него действовала 12-я кавдивизия Каледина, подступила к г. Миколаеву. Каледин попросил помочь пехотой, и Деникин выделил ему полк. Город был сильно укреплен, но после артобстрела гарнизон запаниковал, солдаты бросились наутек или сдавались. Миколаев взяли почти без потерь. Это получилось очень вовремя. Крепость находилась на открытом фланге армии, а сейчас ее могли использовать русские.

Тем временем австрийцы уже начали атаки. Брусилов рассудил, что в пассивной обороне ему не удержаться — враг имеет подавляющее превосходство, сможет выбирать направления ударов и не в том, так в другом месте прорвется. Решил атаковать самому. Если не победить, то хотя бы спутать планы неприятеля. Доложил Алексееву, и тот убедил Иванова согласиться с командующим армией. Противник налегал и теснил правофланговый 12-й корпус, но Брусилов был убежден, что русских пытаются обмануть, а главный удар будет в другом месте. Он дал дивизион тяжелой артиллерии одному из центральных корпусов, 8-му Радко-Дмитриева, и 10 сентября бросил его в бой.