Рудольф Баландин - Маршал Шапошников. Военный советник вождя

Но, как мы уже знаем, Шапошникова интересовали преимущественно военные аспекты, причем не только в деталях, но и в общих, порой даже философских, взглядах на ведение войны. Поэтому он постоянно, если не навязчиво, обращается к теоретическому наследию Карла фон Клаузевица (1760—1831). Подмечая за собой такую «слабость», он даже специально оговорился: «Читатель простит нам “детскую привязанность” к этому источнику военной мудрости, но у каждого бывают свои странности, каковых, конечно, не лишены и мы». Но странность эта, безусловно, простительна, ибо некоторые поучения генерал-майора прусской армии оказа-

173

лись весьма кстати в связи с анализируемой кампанией. Например, здравая мысль: «Чем слабее силы, тем меньше должны быть и цели, им поставленные».

По этой причине, считал Шапошников, очень важно было сочетать наступательные и оборонительные действия, а не атаковать постоянно, даже не имея численного преимущества. Тактика польского командования оказалась более гибкой, что предопределило, помимо всего прочего, их успех. 15 августа они перешли в наступление, возможности которого командующий Западным фронтом явно недооценил. А его наступавшие части были так истощены, что уже не представляли собой сколько-нибудь грозной силы. Да и в числе они уступали противнику. Всего лишь через три дня стало ясно, что ситуация решительно изменилась, и теперь инициатива полностью перешла к полякам.

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ

Заключительный раздел книги Шапошникова «На Висле» называется «Итоги». Приведем его с небольшими купюрами.

«В своей речи на X съезде РКП в марте 1921 года В.И. Ленин, говоря об ошибках в учете, подтвердил это следующим примером: “При нашем наступлении в польскую войну слишком быстрым продвижением почти до Варшавы, несомненно, была сделана ошибка; я сейчас не буду разбирать, была ли это ошибка стратегическая или политическая, ибо это завело бы меня слишком далеко. Я думаю, что это должно составлять дело будущих историков, а тем людям, которым приходится в трудной борьбе продолжать отбиваться от всех врагов, не до того, чтобы заниматься историческими изысканиями. Но, во всяком случае, ошибка налицо, и эта ошибка вызвана тем, что перевес наших сил был переоценен нами”. О

В.И. Ленин глубоко прав, предоставив историкам разбираться в ошибках стратегии или политики. Для того, чтобы вынести определенное об этом суждение, нужно знать в подробностях работу той и другой. Да и в этом случае мы были бы не склонны делать категорические выводы. О

Летний поход на Вислу, как мы знаем, мог вызвать “международный кризис”, и, конечно, в стремлении политики к такой высокой цели нельзя было ставить каких-либо препон. Политика требовала с оружием в руках вчинить этот кризис, и стратегия обязана была принять к исполнению.

174

Весь вопрос был в учете сил, который должны были произвести как политика, так и стратегия. <>

Читатель знает, что и Клаузевиц требовал всегда соразмерности наступления с ресурсами, для сего брошенными. “Весьма важно, чтобы как наступающий, так и обороняющийся, обдумывая план кампании, правильно установили кульминационную точку с тем, чтобы первый из них не совался в предприятие свыше своих средств, не прибегал, так сказать, к займам, а второй мог уяснить себе невыгодное положение противника и воспользоваться им”. Если средств этих недостаточно, то Клаузевиц советовал ограничивать цели, причем это одинаково необходимо как стратегии, так и политике, ибо: “если война должна вполне соответствовать требованиям политики, то последняя обязана точно соображаться с наличными средствами для войны”.

Мы уже видели, какое соотношение сил получилось при нашем приближении к Висле, и даже искусное соединение их в пространстве, — в частности, устранение указываемого автором расхождения сил Западного и Юго-Западного фронта, не могло еще гарантировать решительной победы с переносом наших действий на левый берег Вислы.

В случае успеха на средней Висле, мы достигали известных выгод в ведении переговоров о мире, но поставить противника “на колени” было сверх наших сил.

Однако все же могла ли политика рассчитывать, что наши армии одержат нужный ей успех на средней Висле. Это случилось бы лишь тогда, если бы нам удалось нанести второе поражение противнику в то время, когда перевес еще был на нашей стороне, т.е. до Буга или, в крайнем случае, в пространстве между Бугом и Вислой. Если этого не произошло, то обстановка настолько изменялась не в нашу пользу, что рассчитывать на успешное завершение Варшавской операции было трудно. С нашей стороны мог последовать лишь «отчаянный» удар со всеми его последствиями, в случае неудачи. Командование фронтом не видело возможности принудить противника к принятию решительного столкновения к востоку от Вислы, но в таком случае не могло быть и надежд на успех за Вислой, в особенности с глубоким обходом правого фланга белополяков.

Одним словом, с подходом к Бугу стратегия не могла гарантировать политике немедленный успех, а политика не могла рассчитывать на него. Произошла ошибка в учете, о которой и говорил т. Ленин. Факт остается фактом.

175

Это мы считаем основным выводом из нашей кампании 20 года.

Что же касается других промахов стратегии, указанных автором, то они, конечно, имели место, но влияние их не в такой мере могло сказаться на окончательном исходе похода.

Автор указывает нам на пренебрежение подготовкой технических средств управления. Не будем отрицать, что современное военное искусство предъявляет к этой стороне подготовки операции большие требования. В былые времена, при отсутствии таких средств, армии водились ‘‘батальонным каре”, наподобие того, каким Наполеон командовал под Иеной в 1806 году. Адепт “ударной таранной стратегии” Шлиффен сто лет спустя после Наполеона полагал также необходимым водить армии подобным каре. Ныне нам снова проповедуется “трестированное” управление армиями, что становится возможным при наличии той техники связи, каковая теперь предоставляется в распоряжение командования.

А если эта техника почему-либо отсутствует — как же быть тогда? Отказываться от войны нельзя. Следовательно, должны быть воскрешены старые приемы управления армиями, приходится обратиться от “трестов” к “кустарничеству”. Если в походе на Марну в 1914 году германская ставка оказалась парализованной в управлении благодаря недостатку технических средств и проиграла сражение, то мы отнюдь не хотим это всецело отнести к неудачной попытке Хенча. Главную причину видим в отрыве ставки от армии, в отсутствии промежуточных инстанций в командовании — армейских групп, что в последующие периоды было быстро исправлено германским командованием. Управление должно было приближаться к наполеоновским временам личного командования маленького капрала. Чем меньше проволоки в управлении, тем ближе к войскам — вот старый “кустарный” способ управления, который все же меньше сулит неожиданностями, чем все надежды на “трестирование”, если его нельзя осуществить. Но снова повторяем, что отнюдь против положений автора “Похода за Вислу” о необходимости хорошей, мы бы сказали даже отличной, технической подготовки управления оперирующими армиями. Если с этой точки зрения читатель просмотрит организацию нашего управления в минувшую операцию лета 1920 года, то сделает и сам без нас соответствующие выводы.