Семен Мельников - Маршал Рыбалко

Какуказывалось, наступление проходило в весьма сложных условиях.То и дело возникали перебои в обес печении частей боеприпасами,горючим, продовольстви ем, 13 эвакуациираненых. Политработники, парторгани зации принимали энергичныемеры к устранению этих недоеIачков. Накоротке, по-боевому, проводились партийные и комсомольскиесобрания, на коммунистов и ком сомольцев возлагаласьответственность за сбережение боевой техники,экономное расходование боеприпасов, ускорениесроков ремонта боевых машин.

Политработники,агитаторы политотделов вселяли уве ренность, душевным словомободряли красноармейцев в трудную минуту, убеждали:если хочешь победить не навистного врага, надо зыдержать ипреодолеть все труд ности. Широко популяризировалисьпримеры воинской доблестип отваги бойцови командиров. Ежедневно вы пускались боевыелистки. Агитаторы личным примером вдохновлялинаступающих воинов на новые подвиги.

Запомнился один изсотен агитаторов, командир взво да 2-й роты мотострелковогобатальона 195-й танковой бригады сержант ВасилийГущин. Два его бойца, впер вые участвовавшие вбою, в какой-то миг растерялись. Гущин обратил ихвнимание на действия соседей, обстре лянных бойцов, смелосражавшихся сфашистами.

— Берите пример с них, ребята! А ну, давайте за мной!

И молодые бойцы преодолели нерешительность. В последующих боях они показали себя смелыми воинами.

Вбою за деревню Ожигово взвод Гущина атаковали четыре вражеских танка. Бойцы заколебались, но коммунист Гущин не утратил самообладания. Громким уверенным голосом он подал команду:

— Приготовить связки гранат! Бросать только с близкого расстояния!

Ободренные его спокойным голосом, бойцы взвода забросали танки гитлеровцев гранатами, и враг отступил.

Отвагой и самоотверженностью коммунисты снискали доверие и уважение беспартийных воинов. За двадцать

<

!

'

дней операции партийные организации армии приняли в кандидаты партии 830 отличившихся в боях, в члены партии —230.

Заявление о приеме в партию бойцыписали под грохот канонады и разрывы снарядов, на отвоеванныху врага«пятачках» земли. Партийные собрания, на которых онирассматривались, проходили в короткие минуты затишья ибыли также недолги. Даи заявленияотличались лаконичностью, выражали главное содержаниечувств и мыслей бойцов и командиров: «Хочу идти в боикоммунистом!»

В результате ожесточенных боев к 10 сентября противник с большими потерями был отброшен на рубеж, с которого он начал свое продвижение 11 августа. Но и наше дальнейшее наступление приостановилось, главным образом, из-за отсутствия снарядов у артиллеристов. Лишились мы и авиационной поддержки: самолеты 1-й воздушной армии, начиная с 25 августа, практически прекратили свои действия в полосе наступления нашей армии.

Части и соединения соседей—16-й и 61-й общевойсковых армий — в процессе непрерывных двадцатипятидневных боев продвинулись на несколько километров и, понеся тяжелые потери, вынуждены были 4 сентября приостановить наступление. Таким образом, фронт окончательно стабилизировался.

Войска 3-й танковой армии не полностью выполнили поставленную задачу по окружению и уничтожению противостоящей группировки противника. Но они нанесли гитлеровцам серьезное поражение, приостановили вражеское наступление в направлении Козельск — Сухнни-чи. И самое важное — армия сохранила боеспособность и высокий моральный дух, удержала инициативу в своих руках.

В полосе своих действий части и соединения 3-й танковой, непрерывными ударами перемалывая живую силу противника, уничтожая и захватывая его боевую технику, истребили 80 процентов состава 26-й и 56-й немецких пехотных дивизий и более 70 процентов—11-й танковой дивизии, а также нанесли большой урон пришедшей на подкрепление 20-й танковой дивизии немцев 3.

Тяжелые потери вынудили противника прекратить активные действия и перейти к обороне.

По приказу Ставки, передав общевойсковым армиям занимаемый рубеж и приданные на усиление части, 3-я танковая армия 16—17 сентября была выведена в резерв и сосредоточилась в районе западнее Калуги, в лесу «а правом берегу Оки.

В процессе ожесточенных сражений в действиях частей и соединений армии наряду с успехами выявились и серьезные недостатки. Устранять их нам предстояло уже под руководством Павла Семеновича Рыбалко, вскоре вступившего в должность командующего армией.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ;

Вечером 20 сентября 1942 года Романенко слушал доклады своих помощников о прибытии эшелонов на станцию Калуга и сосредоточении войск в новом районе дислокации. Вошел адъютант командующего старший лейтенант Ашкабарин и доложил, что вызывает Москва.

Аппарат ВЧ был в землянке начальника штаба. Мы с Прокофием Логвиновичем поспешили туда. На проводе — генерал Я- М. Федоренко.

Начальник Главного автобронетанкового управления предложил подумать, какие части можно выделить на доукомплектование 5-й танковой армии, не нарушая боеспособности 3-й танковой. В заключение сказал:

— Двадцать первого сентября приезжайте с членом Военного совета в Москву и будьте готовы доложить Верховному Главнокомандующему ваши соображения о выделении частей и опытных командиров в 5-ю танковую армию. Разговор окончил. До свидания.

На Военном совете решили выделить из состава нашей армии 154-ю стрелковую дивизию, 105-ю тяжелую танковую бригаду и 8-й мотоциклетный полк.

...В Москву мы с Романенко приехали, как и было приказано, 21 сентября. В полдень прибыли в Главное автобронетанковое управление. Генерал Федоренко тотчас принял нас. Главной темой беседы, как и следовало ожидать, были действия 3-й танковой в ходе контрудара на левом крыле Западного фронта. Затем Яков Николаевич сообщил нам, на когда назначил прием Верховный Главнокомандующий.

К назначенному времени мы с Федоренко были в Кремле.

Недолгое ожидание в приемной, и вот мы с волнением входим в кабинет. Сталин глухо произнес «Здравствуйте» и, пожав руки, предложил садиться. Сам он, однако, не сел; продолжали стоять и мы.

Верховный неспешно ходил по кабинету и говорил о том, что в боях под Воронежем в июле месяце войска