Владимир Попов - Заговор негодяев. Записки бывшего подполковника КГБ

Наступавшие красные заставили Александра уехать в Ростов-на-Дону, где он записался на юридический факультет Ростовского университета. В 1920 году семейство Александра из Новороссийска эвакуировалось в Салоники, затем в Югославию.

В сентябре 1920 года Александр поступил в Белградский университет на филологический факультет, овладел сербо-хорватским языком и стал работать переводчиком в Комитете по делам русских беженцев в Белграде.

Из Югославии Казем-Беки перебрались во Францию. С 1925-го по 1929 год жили в Монте-Карло.

К началу 1930-х годов Александр стал известным русским фашистом, приверженцем итальянского фашизма и германского нацизма. В фашистских кругах он был достаточно хорошо известен. В досье итальянских спецслужб об Александре Казем-Беке сообщалось, что он был "единственный из белоэмигрантов, кто имел аудиенцию у Муссолини, встречаясь с ним в мае 1934 года".

Александр поддерживал также отношения с первым секретарем фашистской партии Акиле Стараче, участвовал в съезде фашистских партий русской эмиграции в Берлине, был главным редактором фашистского издания "Наше знамя", печатавшегося в Везине (Франция), где он сам в тот период жил, занимая резко антисоветскую позицию и призывая белую эмиграцию к войне против Советского Союза.

Однако под воздействием политики, проводимой Гитлером, взгляды Александра Казем-Бека в отношении СССР стали меняться. К 1937 году он был уже сторонником Сталина и приветствовал сталинские репрессии как метод уничтожения коммунистов-интернационалистов. Переориентации Казем-Бека на Советский Союз способствовали также контакты с Игнатьевым, резидентом советской разведки в Европе. Игнатьев был к тому же однокашником шурина Александра – Михаила Чавчавадзе, что, конечно же, упростило и ускорило сближение.

В 1937 году журналистами была зафиксирована встреча Александра Казем-Бека с Игнатьевым в парижском кафе ''Руаяль'', что вызвало серьезный скандал среди русских эмигрантов, закончившийся вынужденной отставкой Казем-Бека с поста руководителя партии младороссов. Проходило все это, с одной стороны, на фоне похищений и убийств в среде русских эмигрантов, наводненной агентами НКВД и проводившей эти похищения, с другой – решения французского правительства, принятого в том числе под давлением Кремля, о высылке или аресте лиц без гражданства, к каковым относились многочисленные беженцы из советской России.

После начала Второй мировой войны, в 1940 году, Казем-Бек был арестован и помещен в лагерь, откуда был освобожден в 1942 году. Со своей семьей он сумел перебраться в США. Но не в полном составе. Отец Александра – Лев Казем-Бек – в 1941 году был заключен в лагерь Компьень, освобожден, а после окончания Второй мировой войны, в 1947 году, репатриирован союзниками в СССР. В 1949 году он был арестован и сослан в Казахстан, где умер от голода.

Шурин Александра – Михаил Чавчавадзе, познакомивший Александра с Игнатьевым, вернувшийся из эмиграции в СССР, являвшийся, как и Александр Казем-Бек, одним из руководителей партии младороссов, – был обвинен советским правительством в работе на западные разведки и осужден на 25 лет лагерей. Члены его семьи были сосланы в Казахстан.

В США Александр преподавал русский язык в Йельском университете, возглавлял некоторое время кафедру русского языка и литературы в Коннектикутском колледже в Нью-Лондоне, принимал участие в работе религиозно-философского общества "Третий час", которое возглавляла Елена Александровна Извольская, дочь Александра Петровича Извольского – российского дипломата, посла царского правительства в различных странах, в том числе с 1910-го по 1917 год во Франции.

Но была и закулисная сторона жизни Александра Казем-Бека: с 1937 года, когда он "познакомился" с Игнатьевым и активно использовался спецслужбами СССР. В 1957 году в связи с этим им с очевидным опозданием заинтересовалось ФБР, и Александр, предварительно получив согласие своих кураторов, поспешно бежал в СССР, оставив в Америке жену и двоих детей.

В книге генерала Филиппа Бобкова ''Последние двадцать лет. Записки руководителя идеологической контрразведки'' бывший первый заместитель председателя КГБ СССР Юрия Андропова упоминал о неоднократных встречах и беседах с Казем-Беком.

Кадровый разведчик Александр Соколов в книге ''Суперкрот в КГБ'', вспоминая о Казем-Беке, сообщал, что устроил его на работу в отдел внешних церковных сношений Московской патриархии. Так что сомнений в том, что Александр Казем-Бек до возвращения в СССР сотрудничал с советской разведкой, быть не может.

Вернувшись, Казем-Бек опубликовал "покаянное письмо" в "Правде" о своей судьбе, после чего написал серию статей о "бездуховной Америке". Статьи были напечатаны в "Литературной газете", которая, как и место его работы – Отдел внешних церковных сношений (ОВЦС) Московской патриархии, – курировались подразделениями КГБ, находившимися в подчинении Бобкова.

Официально Казем-Бек занимал должность переводчика. Фактически он являлся правой рукой и референтом митрополита Никодима (Ротова), ведавшего связями с зарубежными церквями. Казем-Бек имел открытый счет в престижном московском ресторане ''Прага''. Ему и его новой семье (он сочетался в СССР церковным браком, его избраннице было 18 лет, ему – 50) была предоставлена квартира в элитном доме на Фрунзенской набережной, в котором проживали ответственные сотрудники Министерства обороны СССР.

Оставленная им в США супруга, на иждивении которой находились двое детей, не зная о его втором браке, по просьбе мужа посылала ему в Москву все, о чем он просил, не получая взамен никакой материальной поддержки. Когда обман в конце концов раскрылся, бывшая жена отправила письмо патриарху Алексию с вопросом, правда ли, что у мужа теперь вторая жена? 15 января 1967 года патриарх ответил:

"Относительно Казем-Бека ничего вам сказать не могу, так как не знаю интимных сторон его жизни. Я его очень люблю. Он прекрасный, воспитанный человек, и я его часто вижу. Он очень нам помогает при сношениях с разными иностранными делегациями... Алексий".

В КГБ СССР усмотрели в письме американской жены Казем-Бека происки спецслужб США. C целью противодействия им на встречу с нею был отправлен священник, сотрудник ОВЦС Московской патриархии Борис Кудинкин, красавец, являвшийся агентом советской госбезопасности. Вера Рещикова, работавшая вместе с Кудинкиным в патриархии, вспоминала:

"Это был отпетый мерзавец... Он был шпионом. Он заманивал [к себе] женщин, а агенты [КГБ], спрятавшиеся в соседней комнате, фотографировали их. Одна из его жертв, чешка, пожаловалась в консульство своей страны. Несмотря на скандал, он продолжал работать в ОВЦС".