Сергей Цыбов - Фронт тайной войны

На все это нужны были деньги, и не малые. И он научился их «делать». Вместе с таким же негодяем, неким Володиным, Бугров постоянно околачивался в тех местах, которые обычно посещают иностранцы, приезжающие в Москву. Попрошайничали, как все бесчестные люди. В результате этого оба стали одеваться кричаще: в модные костюмы, в яркие рубахи с такими же яркими шарфами; на ногах носили длинноносые «мокасы». Словом, одевались так, по их мнению, как одеваются «лучшие представители западного мира».

Казалось бы, достигнут предел мечтаний стиляги. Но нет, когда появился излишек заграничного барахла, началась пора спекуляции. Те самые тряпки которые Бугров и К° получали бесплатно, продавались по шальным ценам таким же шалопаям.

Одновременно с погоней за ультрамодной одеждой, обувью и предметами туалета Бугров и Володин увлеклись разухабистой джазовой музыкой и непристойными танцами.

И как в таких случаях бывает, безумное времяпрепровождение явилось толчком к преступлению. В пьяном угаре они порешили бежать за границу, чтобы полностью познать «западный образ жизни». Им уже мерещилась «шикарная» и беззаботная жизнь там, где они обретут признание своих коммерческих способностей, а из мелких спекулянтов превратятся в деловых и богатых людей.

С таким настроением Бугров пришел на военную службу. Дальнейшее известно: он стал изменником, предателем.

Шпион английской и американской разведок Пеньковский по своим взглядам на жизнь ничем не отличался от Бугрова, Дербенева и других подонков. О нет, он, конечно, не гонялся за тряпками иностранного производства, но во всем остальном они были похожи друг на друга, как капли протухшей болотной воды. Главное, что роднило их, — эгоизм. Они не любили никого и ничего, кроме себя.

— Скажите, Пеньковский, — спросил его следователь, — как могло случиться, что вы — человек, родившийся и получивший образование и воспитание в годы Советской власти, могли полностью утратить облик советского человека, потерять стыд, совесть, элементарное чувство долга и докатиться до предательства?

Этот вопрос Пеньковскому был неприятен, и отвечал он на него неохотно. Выдавливая слово за словом, он сказал:

— Я скатился в пропасть и стал негодяем под влиянием причин перерожденческого характера. — И после некоторого раздумья продолжал: — Я страдал серьезными пороками: был завистлив, тщеславен, — любил легкую жизнь, имел связи со многими женщинами, часто употреблял спиртные напитки.

Что ни слово, то штрих портрета человека явно не нашего, советского, а чуждого нам, буржуазного общества. Любовь и преданность Родине, коллективизм и товарищество, трудолюбие, простота и скромность — главное, что отличает наших людей от представителей буржуазного общества.

Карьеризм, эгоизм и честолюбие Пеньковского проявились задолго до того, как он стал агентом иностранных разведок. По сути дела, он всю жизнь мечтал о том, чтобы занять более солидную должность. Для достижения этой цели он вращался вокруг людей, имевших власть и влияние, угождал им, лебезил перед ними.

Эти черты его подлой натуры были подтверждены во время следствия и на процессе свидетелями и рядом документов. Так, в характеристике, написанной много лет назад, о нем говорилось: «…мстительный и злобный человек, беспримерный карьерист, способный из-за карьеры на любую подлость». Как метко и как правильно это было сказано!

Для него не было ничего святого и дорогого ни в семье, ни в обществе, ни в работе. Он падал со ступеньки на ступеньку и все больше созревал для предательства. Оставалось лишь подобрать этого человека с черной душой, что и было сделано английской и американской разведками.

Алчность, себялюбие, омерзительная нечистоплотность в быту были в высшей мере присущи и другому американскому шпиону — бывшему военнослужащему Попову, расстрелянному несколько лет назад за измену и предательство. О полной моральной опустошенности этого подлеца можно судить по нескольким строчкам из его письма своим хозяевам: «Сердечно Вам благодарен за заботу о моей безопасности, для меня это жизненно важно, за деньги тоже спасибо. Сейчас я имею возможность встречаться с многочисленными знакомыми с целью получения информации, и, кроме того, находясь в резерве, через два месяца выплачивают только оклад по званию — это треть всего оклада. Переезд тоже требует дополнительных затрат, так что еще раз Вам большое спасибо».

Надо полагать, что, когда Бугров оказался за границей, когда Дербенев посылал письма с просьбой прислать записи джазовой музыки, когда Попов, Пеньковский и некоторые другие становились на путь предательства и измены, разведывательные органы, а также идеологи империализма определенных государств праздновали победу. Что ж, тогда для этого у них был повод. Но надо все же заметить, что несколько негодяев, попавших в их сети на протяжении ряда последних лет, свидетельствуют, скажем прямо, не об успехе, а о провале и крайне скудной «отдаче» повседневной и дорогостоящей подрывной деятельности против нашей страны. А если учесть к тому же, что шпионы и предатели довольно скоро бывают разоблачены и уничтожены или же являются с повинной, то торжествовать империалистическим разведкам и органам, занимающимся идеологическими диверсиями, бывает попросту преждевременно.

Попова и Пеньковского уже нет. Дербенев взялся за ум; на пути к правильной жизни находится и Бугров.

Характерно, что отрезвление перебежчика Бугрова началось вскоре после его столкновения лицом к лицу с обетованной им действительностью «западного мира». Сразу же, как только выложил известные ему тайны, он был брошен на произвол судьбы: паразиту среди паразитов делать нечего. Человек бездарный, не умевший и не хотевший трудиться, он мог стать лишь агентом разведки. Только в этой обстановке, на краю пропасти, Бугров понял весь ужас своего положения. Хорошо зная, что ждет его на Родине, он все же явился с повинной в советское посольство. Так увлечение иностранщиной, «стилем», скулодробящей музыкой изуродовало душу и судьбу этого парня. Пройдут годы заключения, и он получит возможность начать нормальную жизнь.

Но что поделаешь, таков удел всех негодяев, добровольно ставших жертвами навязанной нам империалистами тайной войны. Одни из них уничтожаются как бешеные собаки, другие проводят лучшие годы своей жизни «в местах не столь отдаленных», третьи бездумно прожигают пору расцвета своей личности, чокаясь в ресторанах с себе подобными «господами», танцуя «рокк» и «твист», гоняясь за иностранными тряпками и пластинками, спекулируя всем, на чем можно сделать «бизнес». Никому из них не удается познать самого прекрасного: радости труда и заслуженного отдыха, признания обществом, чувства гражданской гордости, семейного счастья. На их долю достается лишь пресмыкательство, вечный страх и, в конце концов, позор, проклятия.