Array Коллектив авторов - Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 3

Такое же было и отношение властей Латвии к оказавшимся на ее территории русским войскам.

3. В 1990–2000-е гг. в печати стали встречаться работы, призывающие пересмотреть взгляды на причины, содержание и последствия профашистских переворотов в 1930-е гг.

Современные прибалтийские историки «забывают» о недемократизме режимов Ульманиса, Пятса и Сметоны, особенно в контексте «оккупационной риторики» в адрес Москвы и концепции современного правопреемства с довоенными республиками (фактически — авторитарными диктатурами). И обижаются, сталкиваясь с их научным определением в качестве профашистских и полуфашистских режимов. Вот что говорят об этом латвийские историки:

«Очевидная политическая нестабильность и угроза государственного переворота со стороны как левых, так и правых политических сил в мае 1934 г. подтолкнули центриста Карлиса Ульманиса к решению принять бразды правления в свои руки.

Ульманис являлся одним из основателей независимой Латвии, неоднократно избирался премьер-министром. Он являлся представителем тех политических сил, которые выступали против нарушения латвийской конституции. Ульманис был руководителем-популистом, который не признавал оппозиции. Он запретил все политические партии и закрыл много изданий. Однако важно отметить, что за время его правления ни один человек не был казнен, хотя он и посадил в тюрьму несколько сотен левых и правых активистов» [731].

В июньском номере журнала «Айзсаргс» за 1934 г. наряду с обильным славословием в адрес К. Ульманиса была предпринята попытка обосновать необходимость «вождизма» в Латвии со ссылкой на итальянский фашистский опыт. Статью, в которой прославлялся режим Б. Муссолини, украшал заголовок: «Вождь народа и значение вождизма. В особенности небольшим народам необходимы могучие и отважные вожди». Следует отметить, что и сам Ульманис после военного переворота 15 мая часто ссылался на Муссолини и фашистский режим, усматривая в нем образец для подражания в делах управления государством, в социальной политике и формировании образа сильного вождя [732].

Профашистский переворот в Эстонии эстонские историки называют «ужесточением национальной политики эстонского правительства» [733].

Период после установления в Эстонии с 1934 г. режима авторитарного правления президента К. Пятса, который получил название «периода безмолвия» и характеризовался, помимо запрета на деятельность политических партий, профсоюзов, установления государственного контроля над печатью и радио, еще и тем, что власть стала все настойчивее подчеркивать свой национальный характер, предпринимая среди прочих мер по «эстонизации» общества меры по закреплению преимуществ за эстонским языком и культурой нередко за счет языка и культур национальных меньшинств Эстонии, в том числе и русского. В числе мер, проведенных с целью закрепления преимуществ во всех сферах экономической, политической и культурной жизни страны за эстонцами, была проведена кампания по «эстонизации» фамилий, в ходе которой носителям неэстонских фамилий «рекомендовали» сменить их на эстонские, подкрепляя «рекомендации» отказом в приеме на работу на государственную службу, а нередко и в частном секторе [734].

4. Создание советских военных баз в Прибалтике.

Прибалтийскими историками активно осуждается политика СССР в отношении Латвии, Литвы и Эстонии в период 1939–1940 гг. Договоры прибалтийских стран с СССР [735], заключенные осенью 1939 г., характеризуются как навязанные грубой силой с целью включения этих стран в сферу влияния СССР.

Ряд авторов подчёркивает коварство и ненадёжность СССР как партнёра, поскольку все его внешнеполитические мероприятия, проведенные в отношении прибалтийских стран в 1939 и 1940 гг., — это «непрерывное нарушение соглашений и несоблюдение договоров» [736].

При этом размещение советских военных баз на территории Латвии, Литвы и Эстонии характеризуется исключительно как вмешательство во внутренние дела этих государств и экспорт революционной идеологии.

После подписания в сентябре 1939 г. договора между СССР и Германией, известного как «пакт Молотова — Риббентропа», советское правительство начало переговоры с первой из Прибалтийских республик — Эстонией о предоставлении СССР военных баз. Под давлением СССР 28 сентября договор был подписан, в результате чего на территории Эстонской Республики были размещены советские войска.

5 октября 1939 г. Латвия, так же, как и Эстония, подписала договор с СССР, по которому на ее территории были размещены части РККА и базы советских военно-морских сил.

10 октября 1939 г. СССР заключил с Литвой договор, подобный договорам с Латвией и Эстонией, по которому на территории Литвы были размещены советские войска [737]. При этом договор с Литвой сильно отличался от договоров с Латвией и Эстонией. Полностью он назывался так: «Договор о передаче Литовской Республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой». То есть Литве передавались ранее принадлежащие ей территории, в том числе и столица — г. Вильно (Вильнюс) [738]. Литовские войска вошли в свою древнюю столицу 28 октября 1939 г. Но до присоединения Литвы к Советскому Союзу ее правительство оставалось в Каунасе [739].

В соответствии с секретным дополнительным протоколом о границе сфер интересов Германии и СССР от 23 августа 1939 г. и секретным протоколом об отказе Германии от претензий на часть территории Литвы от 28 августа 1939 г. правительство Германии отказывалось от территориальных притязаний к Литве в обмен на выплату СССР 7 500 000 золотых долларов, а также были четко разграничены сферы интересов Германии и СССР, в соответствии с которыми Прибалтика попадала в сферу советских интересов [740].

Для современной прибалтийской историографии характерно интерпретировать факт создания советских военных баз исключительно однобоко — как вмешательство во внутренние дела, за которыми последовала «оккупация Прибалтики Советским Союзом» в 1940 г.

Однако, вопреки мнению прибалтийских историков, всем советским представителям, как военным, так и гражданским, было строго запрещено хоть как-то вмешиваться во внутренние дела страны пребывания. В договорах о создании военных баз на территории Прибалтики подчеркивалось, что советская сторона не будет вмешиваться во внутренние дела Латвии, Литвы и Эстонии [741].

В секретном приказе наркома обороны № 0162 было сказано: «настроения и разговоры о “советизации”… нужно в корне ликвидировать и впредь пресекать самым беспощадным образом, ибо они на руку только врагам Советского Союза» [742].

Вместе с тем, несмотря на присутствие советского военного контингента, в прибалтийских странах начали расти прогерманские настроения. Этому способствовали военные успехи немцев в Европе, а также то, что экономика прибалтийских стран была ориентирована на западный, в основном германский, рынок.