Array Коллектив авторов - Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 3

Сравнительно с дореволюционными штаты государственной охраны и контрразведки резко «разбухли», что было вызвано обстановкой Гражданской войны. Н.В. Греков подсчитал, что до революции при Акмолинском областном жандармском управлении числилось всего 14 агентов-филеров, а в соответствующем управлении госохраны при Колчаке — целых 57, работой которых руководили 10 офицеров в штате управления [311] Греков Н.В. Указ. соч. С. 213, 219. .

В докладе и.д. управляющего Особым отделом от 11 марта 1919 г. отмечалось, что низкое жалованье чинам государственной охраны побуждает профессионалов предпочитать ей службу в военной контрразведке [312] ГАРФ. Ф. р-147. Оп. 7. Д. 3. Л. 18–19 об. . На трудности комплектования штатов сетовали управляющие губерниями и начальники управлений госохраны на местах [313] Там же. Д. 4. Л. 30; Д. 7. Л. 48; Д. 8. Л. 33; Д. 9. Л. 26; Д. 10. Л. 39; Д. 11. Л. 22; Д. 15. Л. 52; и др. . О нехватке кадров говорилось и в годовом отчете Департамента милиции в октябре 1919 г. В нем отмечалось, что «учреждения государственной охраны, как требующие по роду своей деятельности особенно тщательного подбора служащих, укомплектованы менее других учреждений милиции, но все крупные центры уже обслуживаются этими органами», с особым вниманием на Транссибирскую магистраль и приграничные районы [314] Там же. Ф. р-147. Оп. 8. Д. 37. Л. 6. .

В связи с этим в марте 1919 г. были учреждены подготовительные курсы для чинов милиции в большинстве губернских городов, готовившие кадры и для госохраны. Кадровый дефицит объяснялся в отчете и мобилизацией боеспособных мужчин на фронт. Из-за нехватки финансирования не хватало оружия и снаряжения, и лишь после неоднократных настойчивых просьб Военное министерство поделилось с МВД частью своих запасов.

Недостаток кадров восполнялся случайными людьми, нередко попросту уклонявшимися от фронта и пользовавшимися служебным положением для личного обогащения. Впоследствии немало таких хамелеонов, скрывая прошлое, благополучно устроились в советских учреждениях. Н.В. Греков отмечал, что на допросах в ЧК профессионалы-жандармы вели себя намного достойнее таких проходимцев, не выдавали всех подряд своих сослуживцев, по мере возможности конспирировались и т. д. [315] Греков Н.В. Указ. соч. С. 215.

С другой стороны, отмечались и агенты, работавшие на госохрану из идейных соображений и даже не бравшие денег за свою осведомительную службу; но таких было немного [316] Там же. С. 219. .

Практическая деятельность государственной охраны. Главной задачей государственной охраны была борьба с большевистским подпольем. 31 мая 1919 г. были утверждены «Правила о службе агентов наружного наблюдения» с подробными инструкциями на основе многолетнего опыта дореволюционного Департамента полиции [317] ГАРФ. Ф. р-147. Оп. 7. Д. 3. Л. 74–74 об, 96–105 об. . Наибольшим доверием в большевистской среде пользовались агенты с «надежной» рабочей биографией и безупречным с точки зрения партии прошлым. Таких агентов колчаковская госохрана успешно использовала. Среди них — председатель профсоюза мастеровых Омской железной дороги механик Ф. Михайлов (агентурная кличка — Паровоз); старый профессионал А. Крупский (кличка — «Пленный»), служивший еще в 1896–1901 гг. агентом Парижской резидентуры царской охранки при знаменитом П.И. Рачковском, затем «сосланный» в Якутию для проникновения в среду политссыльных, а при Колчаке внедренный агентом среди рабочих Омской железной дороги и получавший от госохраны рекордное жалованье 1000 руб. в месяц (большинство агентов получали по 300); бывший советский участковый комиссар милиции Тюников (кличка — «Патрон»), также выходец из рабочих [318] Там же. Оп. 10. Д. 116. Л. 8–10 об; Греков Н.В. Указ. соч. С. 213, 219–220. .

Известно, что колчаковской контрразведке удалось раскрыть план организованного большевиками Омского восстания 23 декабря 1918 г. и частично сорвать его превентивными арестами, после которых подпольный штаб отменил восстание, которое тем не менее произошло, но в результате его размах был значительно слабее, чем мог быть [319] В борьбе с контрреволюцией. Омск, 1959. С. 88. . Путем внедрения агентуры контрразведка сорвала план нового восстания в Омске, намечавшегося на 1 февраля 1919 г. [320] Очерки истории Омской областной организации КПСС. Омск, 1987. С. 140. , а в марте-апреле 1919 г. полностью разгромила большевистское подполье Омска (после чего Сибирский областной комитет партии прекратил свое существование), Екатеринбурга и Челябинска. Их руководители были расстреляны, большевистское подполье обезглавлено [321] Греков Н.В. Указ. соч. С. 218–219. .

Свой вклад в эти достижения внесла и государственная охрана. Так, в апреле 1919 г. ее органы арестовали в Омске одного из личных шоферов Колчака — большевика Стефановича, готовившего по заданию партии покушение на Верховного правителя [322] ГАРФ. Ф. р-147. Оп. 10. Д. 120. Л. 1–4. Л. 2 об–3. . Все эти успехи были достигнуты за счет работы опытных жандармских профессионалов, составлявших ядро госохраны и контрразведки Колчака.

Представляет интерес характеристика, данная начальником управления госохраны Приморской области полковником А.А. Немысским партии эсеров, составлявших важную часть оппозиции колчаковскому режиму. Называя их «партией кабинетных теоретиков», старый профессионал прослеживает и анализирует их деятельность: «К моменту общегосударственного переворота (Февральского. — Прим. авт. ) умелой тактикой Департамента полиции жалкие остатки некогда грозных и опасных бунтарей-эсеров были доведены до положения вымирающего поколения» и лишь благодаря перевороту за короткий срок, вынырнув из небытия, стали самой многочисленной партией в стране. Сохраняя определенное влияние в Сибири при Колчаке и легальность (в отличие от большевиков), эсеры прибрали к рукам большинство земств, часть городских самоуправлений и профсоюзов (наряду с меньшевиками); особенно оживили их первые неудачи колчаковской армии летом 1919 г. Однако, пишет полковник об эсеровской партии, «качественно же она была сборищем случайных искателей, беспочвенно шатающихся» [323] Центр хранения документов новейшей истории Омской области (ЦХДНИ ОО). Ф. 19. Оп. 1. Д. 224. Л. 1–6. .

Всего за несколько месяцев с момента организации госохраны в одной только Томской губернии были арестованы нелегально скрывавшиеся бывший председатель эсеровско-областнического «Временного правительства автономной Сибири» П.Я. Дербер, большевистские комиссары Семашко из Красноярска, Решетников из Никольск-Уссурийска, Яворский из Славгорода, Крупин из Томска, террорист, готовивший покушение на премьер-министра П.В. Вологодского, подпольная эсеровская организация в Томске в составе 3 чел., хозяин большевистской конспиративной квартиры в Томске и 6 скрывавшихся у него дезертиров, проживавшие в Томске братья «цареубийцы» Я. Юровского, свыше 150 подозреваемых в большевизме по Томскому уезду, 12 подозреваемых в подготовке восстания в Каинском уезде, подпольная большевистская организация в Мариинском уезде из 4 чел., конфисковано при обысках в Томске 35 пудов нелегальной большевистской литературы, 26 винтовок и ружей, до 50 револьверов, 5 гранат, 2200 патронов и 2 пуда пороха [324] Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. р-810. Оп. 1. Д. 4. Л. 1–1 об; Ларьков Н.С. Указ. соч. С. 187. . В Иркутской губернии только с апреля по июль 1919 г. госохрана напала на след подпольной большевистской организации в Иркутске, задержала 59 «причастных к большевизму» и возбудила 37 уголовных дел, в ходе 93 обысков изъяла много оружия и арестовала в Черемхово 6 боевиков-анархистов [325] ГАРФ. Ф. р-147. Оп. 7. Д. 11. Л. 83 об–84. .