Виталий Пенской - Военное дело Московского государства. От Василия Темного до Михаила Романова. Вторая половина XV – начало XVII в.

Воевода, оказавшийся между двух огней, задействовал административный ресурс и, выдав кузнецам аванс из кабацких денег, уговорился с ними о том, что они начнут работу и перво-наперво начнут «ядра ковать поденьшиною для опыту во что станет пуд ядер в трехгривенное кружало и в гривенное без чети кружало» [662] Гамель И. Х. Описание Тульского оружейного завода в историческом и техническом отношениях. М., 1826. Прибавления. С. 11–12. . Опытная работа показала, как писал отечественный археолог и металловед Б. А. Колчин, «кузнец с молотобойцем изготовляли в день от 4 1/ 2до 6 ядер». При этом, подчеркивал археолог, «нужно учесть, что кузнец получает железо не прутовое, а в виде крицы, которую ему нужно еще расковать в прут или на части, соответственно ядрам, а также сложность подгона ядра по весу и диаметру к калибру и отделка поверхности на точилах до требуемой гладкости» [663] Колчин Б. А. Обработка железа в Московском государстве в XVI в. С. 207. . В общем, вышло, что стоимость пуда 3-фунтовых ядер составила 22 алтына и от 2 до 4 денег, а пуд малых ядер обошелся и того дороже – 33 алтына и 5 денег [664] Гамель И. Х. Описание Тульского оружейного завода в историческом и техническом отношениях. Прибавления. С. 13. .

Понятно, что Москва отказалась пойти на уступки кузнецам и оплачивать их работу по такой ставке. Более того, в мае 1633 г. в Устюжну пришел новый царский указ, которым предписывалось тамошним кузнецам «железные ядра делать на спех» с оплатой по итогам проделанной ранее работы. А сделать кузнецам надлежало (весьма внушительный перечень!) 500 ядер весом по пуду, по 500 ядер весом 30, 23, 16 и 14 фунтов, 5 тыс. ядер для 13-фунтовых пищалей, 1,5 тыс. ядер для 12-фунтовых пищалей, 4 тыс. 8-фунтовых ядер, 1,5 тыс. – для 7-фунтовых, 20 тыс. для 6-фунтовых пищалей, 1 тыс. – для 5-фунтовых, 70 тыс. – для 4-фунтовых, 33 тыс. для 3-фунтовых, 1 тыс. для 2,5-фунтовых пищалей. И в конце заказа шли два абсолютных рекордсмена – 100 тыс. (sic!) ядер для 2-фунтовых пищалей и аж 200 тыс. – для 1-фунтовых! [665] Там же. С. 14. И этот заказ не был последним!

Стоит заметить, что русское железоделательное производство в раннем Новом времени находилось, по сравнению с иными европейскими государствами, в невыгодном положении. Б. А. Колчин, характеризуя развитие русской железоделательной промышленности в XVI в., полагал, что важнейшими железоделательными регионами в Русском государстве того времени были Устюжна (которая выступала одним из главнейших поставщиков оружия на русский рынок) и Вологда, Серпухов и Кашира, северо-запад Новгородской земли и Карелия, а к концу XVI в. к ним присоединяется Тула. Правда, к этому времени Серпухов и Кашира постепенно утрачивают свой статус крупных железоделательных центров, а в начале XVII в. в результате Смуты шведы заняли немалую часть новгородского железоделательного района [666] Колчин Б. А. Обработка железа в Московском государстве в XVI в. С. 199–201, 203. . К тому же качество русских руд не всегда было высоким. Об этом писал, к примеру, Дж. Флетчер, отмечавший, что «здешнее (русское. – В. П. ) железо несколько ломко, но его весьма много добывается в Карелии, Каргополе и Устюге Железном. Других руд нет в России (выделено нами. – В. П. )…» [667] Флетчер Дж. О государстве Русском. С. 30–34. . На невысокое порой качество отечественного железа, из-за чего приходилось закупать железо шведское, указывал и Г. Котошихин [668] Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 129. . Тем не менее, несмотря на все проблемы с сырьем и определенное технологическое отставание, русские мастера, многому научившиеся у иноземных специалистов, сумели обеспечить государевы рати достаточно высококачественным и современным оружием и боеприпасами. Благодаря их усилиям, направляемым властями, по выражению американского историка П. Кеннеди, «Москва могла утвердить себя как «пороховую империю» и приступить к экспансии» [669] Kennedy P. The Rise and Fall of Great Powers. Economic Change and Military conflict from 1500 to 2000. N.-Y., 1987. P. 15. .

Итак, подведем предварительные итоги. Полтора столетия между сражением на окраинах Старой Руссы в 1456 г. и битвой между воинством Лжедмитрия I и государевой ратью под Добрыничами в 1605 г. – время больших перемен в русском военном деле, время, когда постепенно, шаг за шагом складывалась русская военная машина «классического» образца. Той самой машины, принципы работы которой как будто хорошо нам известны из многочисленных исторических сочинений – как старых, так и относительно новых. Увы, как показывает опыт анализа историографической традиции, и в исторической науке, и в особенности в общественном мнении продолжает доминировать в целом негативная оценка боеспособности русских ратей и адекватности русского военного дела времен последних Рюриковичей на московском престоле требованиям времени. Лишь в последние десятилетия усилиями отечественных историков «новой волны» и энтузиастов нагроможденные вокруг событий русской военной истории и истории русского военного дела «классического» и «постклассического» периодов мифы и предрассудки стали постепенно размываться и уходить в прошлое. Процесс разрушения старой традиции, как показало время, долгий, сложный и неоднозначный, но самое важное уже сделано – как бы то ни было, но новый взгляд на русское военное дело московского периода истории Русского государства в общих чертах сложился и завоевал свое место под солнцем. Доброе начало положено, и теперь только вопрос времени, когда старые, отжившие свое и замшелые «преданья старины глубокой» окончательно отойдут в прошлое.

Теперь несколько слов о периодизации. Если попробовать выделить в истории «классической» московской военной машины отдельные периоды, то, пожалуй, можно будет вести речь о трех основных этапах ее эволюции (подчеркнем – именно эволюции, не коренного, радикального переворота, но медленных, постепенных, растянутых во времени преобразованиях). Первый этап охватывает время с середины XV века по начало следующего столетия. В эти десятилетия происходит пресловутая «ориентализация», активно осваивается огнестрельное оружие и закладываются основы характерного облика «классической» московской военной машины – в системе управления, в стратегии и тактике. Следующий период охватывает 40–70-е гг. XVI в., когда тенденции в развитии русского военного дела, четко обозначившиеся в предыдущие десятилетия, получают свой законченный вид. Это касается всей военной сферы в целом и отдельных аспектов ее функционирования – от управления, стратегии и тактики до снабжения, набора войск, их вооружения и пр. Третий период охватывает 80-е гг. XVI в. и начало следующего столетия. В это время как ответ на столкновение с военной машиной Речи Посполитой на рубеже 70–80-х гг. XVI в. в ходе так называемой Баториевой, или Московской, войны 1578–1582 гг. русская военная традиция начинает постепенно изменяться. В частности, запускается процесс перевооружения поместной конной милиции, активизируется привлечение на русскую службу иноземных наемников (тех же выходцев из Речи Посполитой). Эти перемены, возможно, привели бы в конечном итоге к переходу на новый виток развития русской военной машины и обретению ею новых качеств и черт, но, к сожалению, они были прерваны Смутой, после которой государство и общество были настолько истощены и обессилены, что на какие-либо дорогостоящие новшества не было ни сил, ни средств. Продолжение перемен было отложено.