Валери Уилсон - Игра без правил. Как я была секретным агентом и как меня предал Белый дом

«Это было в годы правления Рейгана, и мы получили всестороннюю подготовку, — вспоминает Брент Каван. — Нам говорили, что, помимо зарплаты, в каждого из нас вложено по четверти миллиона долларов». Программа подготовки кадров, по словам Кавана, включала «широкий охват всех сторон деятельности ЦРУ: как работает наше правительство, как не срабатывают коммунистические системы, как работает Управление, что такое политическая экономия». Освоить все это — «задача не для слабаков», особенно если учесть, что учеба сопровождалась проверками физического и психического состояния, а также испытаниями на полиграфе (детекторе лжи).

В то же самое время Управление подвергалось поистине революционным изменениям в отношении подбора кадров. В прошлом ЦРУ предпочитало принимать в штат пресловутых «парней, которые учились в Йельском университете и сами были сыновьями парней, которые учились в Йельском университете и были сыновьями парней, которые учились в Йельском университете», по выражению Милта Бирдена, бывшего главы Отдела ЦРУ по СССР и Восточной Европе. Эта кадровая политика была унаследована ЦРУ от предшественника времен Второй мировой войны — Управления стратегических служб (УСС). Однако в 1980-х годах, во времена Рейгана — Кейси, ЦРУ формировало новый тип элитных кадров, и процесс отбора регламентировался теперь не столько принадлежностью к высшему классу и университетам «Лиги плюща», сколько способностями кандидатов.

«В то время они расширяли армию, расширяли Управление — мы боролись с Советским Союзом, мы боролись со шпионами», — поясняет Каван. По его словам, «в 1985 году ЦРУ отбирало людей молодых, способных и образованных. На собеседовании оценивался не только университетский диплом — Управлению требовались люди с широким кругом интересов, обладающие разносторонними дарованиями, умеющие ориентироваться в мире, толковые и находчивые».

Когда Плейм пришла в ЦРУ, демократизация в подборе кадров распространялась и на новые возможности карьерного роста для женщин. «Руководящие должности тогда занимали преимущественно мужчины, — вспоминает Ларри Джонсон, другой стажер набора 1985 года. — Она попала туда в начале переходного периода. Это было время социальных сдвигов, начатых, по иронии судьбы, при Рейгане. Билл Кейси, с каким бы презрением ни относились к нему некоторые, был лучшим директором ЦРУ за последние пятьдесят лет. Он горой стоял за своих людей. Были и у него провалы, но в целом он знал свое дело — разведку. Валери числилась среди „малышей“. Мне было тридцать лет, а ей двадцать два». Джонсон рассказывает, что он и другие стажеры постарше были «старшими братьями» для тех немногих курсантов, кто только что закончил колледж.

«Она держалась сдержанно и несколько замкнуто… не пыталась делать вид, будто представляет собой что-то особенное. И язык не распускала, — с одобрением вспоминает Джонсон. — Сейчас понимаешь, что она, тогда еще совсем зеленая, отличалась необыкновенной зрелостью и серьезностью. Понятно, она хотела, чтобы и ее воспринимали всерьез».

По словам Джонсона, среди пятидесяти курсантов их выпуска только трое достигли статуса самых засекреченных сотрудников ЦРУ, «агентов под неофициальным прикрытием» (НОП), — и Валери одна из них. Когда в 2003 году ее рассекретили, несколько ее бывших сокурсников, занятых кто в бизнесе, кто в правительстве, а один и вовсе действующий секретный агент Управления, — те, кто около двадцати лет назад знали ее только под именем «Вал П.», — открыто встали на ее защиту в знак протеста против того, как с ней обошлись.

Дайана Плейм признается, что, узнав от Валери по телефону о публикации Новака, она почувствовала даже облегчение. «Я понимала, что она страшно переживает. Но мне самой стало легче, оттого что больше не придется так волноваться за нее». Дайана Плейм «мало что знала» о карьере дочери в ЦРУ, что, возможно, и к лучшему. «Я понятия не имела, что она секретный агент. Она ни словом не обмолвилась об этом».

Осенью 1989 Валери Плейм отправилась в свою первую зарубежную поездку в качестве оперативного агента ЦРУ в Афины. Ей было двадцать шесть лет, и ей предстояло прослужить в Афинах три года. Учитывая огромное число бизнесменов, иностранных дипломатов, коммунистов, представительств палестинских и других ближневосточных группировок, исторические и географические связи с Египтом и Ближним Востоком, наличие легкодоступных для террористов мишеней, протяженность береговой линии и множество островов, Греция служила для ЦРУ удобным местом для сбора информации.

Согласно воспоминаниям семьи, друзей и сослуживцев, Валери поселилась в северном пригороде Афин, в тихом семейном квартале, на втором этаже дома, при котором имелся прелестный садик и несколько открытых террас. Она учила греческий язык, обрабатывала и вербовала иностранных информаторов, совершенствовала мастерство — и полюбила эту средиземноморскую страну. «Мне все здесь понравилось: климат, природа, деревушки, культура и даже, хотя и не сразу, сами жители», — вспоминает Валери. Однако то время таило в себе серьезную угрозу для американских агентов в Греции, прежде всего со стороны левацкой террористической группы «17 ноября», боевики которой уничтожили нескольких американских агентов в Афинах, начиная с убийства в 1975 году шефа местной резидентуры ЦРУ Ричарда Уэлча. Несомненно, именно убийство Уэлча, а также обнародование сотен имен предполагаемых агентов ЦРУ бывшим сотрудником Управления Филипом Эйджи и его журналом «Контрразведчик» («Counter Spy») побудило Конгресс принять в 1982 году Закон о защите персональных данных сотрудников разведки — федеральный закон, которым грубо пренебрегут чиновники из аппарата Буша, когда в 2003 году «сольют» журналистам секретную информацию о Валери Плейм.

Разведывательная деятельность Валери в Афинах проходила под официальным прикрытием младшего гражданского чиновника посольства США. Она работала на полной ставке как сотрудник Госдепартамента и чиновник консульской службы, проводя собеседования с теми, кто запрашивал визу, и одновременно исполняла секретные обязанности: выявляя, обрабатывая и вербуя иностранных агентов — чаще всего после окончания рабочего дня. Официальный статус (и дипломатический паспорт) обеспечивал Плейм некоторую защиту: даже если бы греческие власти ее разоблачили и задержали, она могла воспользоваться дипломатическим иммунитетом. (В 1993 году дипломатическое прикрытие оказалось весьма полезным для преемников Плейм в Афинах, когда греки задержали двух американских «дипломатов», обнаружив оружие, радиопередатчики и белокурые парики в микроавтобусе «фольксваген», из которого те, судя по всему, вели тайную слежку. Вскоре после этого посольство США без лишнего шума отправило обоих «дипломатов» на родину, не дожидаясь, пока Греция со скандалом выдворит их за «деятельность, не совместимую с дипломатическим статусом», — как на языке дипломатов именуется шпионаж.) Шпионская деятельность Плейм заключалась главным образом в вербовке иностранной агентуры для получения из первых рук сведений о политических интригах и их движущих силах, а также обо всем, к чему информаторы имели доступ в силу своего статуса и рода занятий.