Алексей Исаев - Главные мифы о Второй Мировой

Карл Баур рассказал о своих впечатлениях жене Изольде, которая, кстати, была сотрудником отдела, разрабатывавшего бомбардировщик «Me.264».

Изольда вспоминала: «Муж по возвращении домой сказал мне: «Ты не поверишь, но он хочет сделать из «Me.262» бомбардировщик!» В этот момент мы поняли для себя, что Гитлер, должно быть, сумасшедший. В фирме Мессершмитта все отдавали себе отчет в том, что для таких заданий нужен совершенно новый самолет, поскольку «Me.262» с самого начала проектировался как истребитель. Но Гитлер не хотел никого слушать».

Заметим, что самодовольно крутят пальцем у виска люди, которые имеют весьма отдаленное отношение к оперативному использованию ВВС. А. Галланд был выдвинувшимся после нарисованных на киле нескольких десятков абшуссбалкенов летчиком-истребителем. Баур был летчиком-испытателем. Его жена – инженером.

Однако все это даже не столь важно. Главная проблема в том, что все эти воспоминания выглядят полной ахинеей при сравнении с документами. Согласно официальной спецификации на «Ме. 262» от 9 мая 1943 г. на «Истребитель и истребитель-бомбардировщик «Ме-262» указывалось:

– усилить вооружение до четырех или шести 30-мм пушек «МК-108»;

– усилить шасси;

– узлы подвески для одной 500-кг или двух 250-кг бомб.

Более того, с весны 1943 г. предполагалось на всех истребителях, независимо от типа, иметь узлы для подвески бомб. Это было общее соображение, следствие опыта войны. Есть целый ряд примеров, когда истребители по рождению впоследствии применялись в роли ударных самолетов, и наоборот. Например, «Фокке-Вульф-190» изначально был истребителем, но уже на втором году его боевого применения появились его модификации «Фридрих» и «Густав», штурмовик и бомбардировщик соответственно. Истребители Мессершмитта «Bf.109» имели возможность нести бомбы и часто использовались в роли бомбардировщиков, в истребительных эскадрах создавались специальные эскадрильи, предназначенные только для бомбовых ударов. Советский бомбардировщик «Пе-2» вырос из высотного истребителя «100» КБ Петлякова. Большинство американских истребителей вполне успешно выполняли функции ударных самолетов.

Нельзя не сказать, что слова об использовании реактивной машины в качестве ударного самолета не звучали ранее. В ходе визита Геринга на фабрику Мессершмитта в Регенсбурге 2 ноября 1943 г. он расставил все точки над i относительно планов использования нового самолета. Геринг подчеркнул необходимость скорейшего запуска в серию «Ме-262» и его возможности как истребителя-бомбардировщика для внезапной атаки. Геринг пересказал мысль Гитлера: «Когда противник высадится на западе и танки, орудия и войска застрянут в пробках на берегу, эти быстрые машины, пусть даже всего несколько машин, должны пройти через сильный заслон вражеских истребителей и сбросить бомбы на пробки» [123]. Трудно не назвать эти идеи провидческими, но летом и в начале осени 1943 г. союзники уже продемонстрировали свои возможности амфибийных операций в Италии. Хотя масштабы высадок на Сицилии и в Салерно еще оставались относительно невелики, проблема обозначилась вполне четко. У высшего руководства Третьего рейха были все основания задуматься о будущем. Мессершмитт уверил Геринга, что «с самого начала предполагалось, что машина может быть оснащена двумя бомбодержателями и способна будет сбрасывать бомбы, или одну 500-кг, или две 250-кг». Одновременно конструктор признался, что в тот момент бомбодержатели и необходимая для них электропроводка еще не установлены. Геринг, однако, был вполне удовлетворен ответом в целом и отметил, что фюрер думает о 1000-кг, но он лично «рад слышать, что самолет может нести две 250-кг бомбы». Мессершмитт уверил рейхсмаршала, что все нужное для подвески бомб может быть сделано за две недели. Одновременно он пообещал, что по плану первая серийная машина будет получена в середине января, 8 – в феврале, 21 – в марте, 40 – в апреле, 60 – в мае и 60 – в июне [124]. Здесь Мессершмитт даже не обещал ничего нового. Он повторял цифры из так называемой «программы 223» от 15 августа 1943 г. Причем из 40 машин апрельского выпуска 20 числились как серийные «Ме. 262А».

Все те же слова про высадку были повторены на совещании в оперативном штабе люфтваффе 18 ноября 1943 г., где с подачи Гитлера «Ме. 262» позиционировался как «реактивный самолет для ударных задач против наземных и морских целей в прибрежном сражении» [125]. Поэтому удивление Галланда и других по поводу слов Гитлера 26 ноября 1943 г. выглядит, мягко говоря, неубедительно.

Строго говоря, в тот момент характер использования самолета еще не был столь важным с точки зрения текущей работы над «Ме. 262». Единственным «бомбовым» испытанием был полет инспектора бомбардировочной авиации полковника Дитриха Пельца на «Me.262V6», состоявшийся в конце 1943 г. Тем временем Гитлер упорно гнул свою линию. 5 декабря 1943 г. его адъютант фон Белов передал Герингу телеграмму, гласившую: «Фюрер в очередной раз обращает наше внимание на необычайную важность производства самолетов с реактивным двигателем, которые могут использоваться как истребители-бомбардировщики».

Факсимиле еще одного документа: варианты бомбового вооружения «Ме. 262», от обычных 250-кг бомб до «воздушной торпеды».

Сказать, что слова Гитлера о весне 1944 г. были провидческими, – значит не сказать ничего. Именно к высадке союзников в Нормандии нужны были «неуязвимые» скоростные бомбардировщики для выполнения чрезвычайно важных миссий. Дело в том, что союзники спланировали операцию «Оверлорд» на тезисе о том, что нельзя высаживаться в портах. Порты на побережье Франции были хорошо защищены береговой артиллерией, заграждениями, около них базировались наиболее боеспособные соединения вермахта. Но высадившиеся войска требовали безостановочного снабжения топливом, боеприпасами и подкреплениями. Организовать все это было возможно только при наличии в зоне высадки полноценного порта с пирсом и волноломом. Осуществлять выгрузку с помощью шлюпок с транспортов было бы просто смешно. Подойти к берегу достаточно близко транспорты не могли, так как их осадка была намного больше глубины у пляжей Нормандии. Соответственно союзниками было принято решение создавать порт с нуля на голом побережье. Волнолом решили соорудить путем затопления кораблей, в том числе устаревших линкоров. Но главной изюминкой инженерного обеспечения высадки в Нормандии были наплавные пирсы, названные «Малбери-1» и «Малбери-2». Они должны были обеспечить разгрузку транспортов аналогично обычному порту. Причем состояли эти наплавные пирсы из бетонных поплавков – даже у союзников не хватало металла для столь грандиозных по размеру сооружений. По иронии судьбы испытания «Малбери» проходили в то же время, что и обсуждение роли «Ме. 262» в качестве бомбардировщика, – осенью 1943 г.