Михаил Тумшис - Евреи в НКВД СССР. 1936–1938 гг. Опыт биографического словаря

Можно скептически относиться к наличию подобных неформальных группировок (кланов) внутри Наркомата внутренних дел и его региональных управлений. Однако следует понимать, что долго работающие в органах ВЧК-ОГПУ-НКВД чекисты притерлись друг к другу, установили достаточно прочные контакты между собой, и следствием этого стало образование клановых групп вокруг чекистов первой величины. Последние, переходя с одного места службы на другое, перетаскивали за собой преданные и верные им кадры. Участники этих группировок подчинялись не только высшей власти в лице Сталина, Политбюро или руководства Наркомата, но и своим патронам, в прямом подчинении которых они находились.

Данный процесс шел не по национальному признаку, а по совместной служебной деятельности в том или ином регионе страны, а также по приоритету преданности тому или иному лидеру (клиентарность). Принадлежность к чекистскому клану (в просторечии – «обойме») позволяла рассчитывать на значительное продвижение по служебной лестнице, улучшение материального и социального положения.

О существовании подобных отношений в партийном аппарате страны говорил и Сталин на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) (1937 г.). В своем выступлении он заявил: «Люди подбираются иногда не по политическому и деловому принципу, а с точки зрения личного знакомства, личной преданности, приятельских отношений, вообще по признакам обывательского характера, по признакам, которым не должно быть места в нашей практике».

К середине 1930-х гг. можно выделить следующие клановые группировки в чекистском ведомстве. Это «ягодинская» группировка, во главе которой стоял Г. Г. Ягода, «северокавказская» (лидер – бывший полпред ОГПУ по СКК Е. Г. Евдокимов, замененный в дальнейшем М. П. Фриновским), «украинская» (лидер – В. А. Балицкий), «ленинградская» (Л. М. Заковский), «московская» (С. Ф. Реденс).

В каждой из перечисленных группировок мы встречаем чекистов, евреев по национальности. В северокавказском «клане» это В. М. Курский, Я. М. Вейншток, М. С. Алехин, А. М. Минаев-Цикановский, И. Я. Дагин, Я. А. Дейч, П. Г. Рудь, С. Н. Миронов (Король) и др., в «украинском» – С. С. Мазо, И. М. Блат, М. К. Александровский, Я. В. Письменный, А. Б. Розанов, Б. В. Козельский и др., в «ленинградской» – М. А. Волков-Вайнер, Н. Е. Шапиро-Дайховский, Я. Е. Перельмутер, Н. А. Фидельман и др., в «московском» – П. Ш. Симановский, А. А. Арнольдов-Кессельман. В ягодинский «клан» входили К. В. Паукер, Л. Г. Миронов, М. И. Гай, А. Я. Лурье, И. М. Островский, 3. И. Волович, М. С. Погребинский и др. [145]

Между этими чекистскими «кланами» вспыхивало противостояние, которое с внешней стороны было больше похоже на «схватку бульдогов под ковром». В таких «клановых войнах» никто не собирался учитывать национальность своего соперника (дескать, к некоторым национальностям у нас преференции). Евреи-чекисты одного «клана» вели «войну» против евреев-чекистов из противоборствующей «команды». Случалось, что «бурление» происходило и внутри самого «клана». Так произошло в 1933 г., когда Леплевский вдрызг разругался со своим патроном – В. А. Балицким. После возвращения из Москвы он обвинил своего «босса» в неспособности закрепиться в центральном аппарате ОГПУ СССР, в результате чего многочисленная «команда» «украинцев» была изгнана из Москвы обратно на Украину.

Сторонники Леплевского (Джирин и Инсаров) активизировали разговоры среди сотрудников ГПУ Украины, что многочисленные успехи украинского ГПУ связаны не с именем Балицкого, а с именем Леплевского. Дескать, именно оперативность последнего и стала основой для многочисленных побед украинских чекистов над внешней и внутренней контрреволюцией. Это привело к тому, что Леплевский и его сторонники были удалены из Украины. По утверждению Амирова-Пиевского, который провожал изгнанника на вокзале, тот обратился к нему в озлобленном тоне со следующими словами: «Я мол, уезжаю с Украины, но еще вернусь и рассчитаюсь со всеми» [146]

Именно так и произошло в 1937 г., когда первый удар прибывший на Украину (уже в качестве наркома внутренних дел республики) Леплевский нанес по чекистам, соратникам Балицкого, среди которых было немало евреев. Леплевского, еврея по национальности, это никоим образом не остановило. Новый наркомвнудел, прибыв на Украину, тут же сфабриковал дело «о заговоре в НКВД УССР», сделав его руководителем Балицкого и начал массовые аресты чекистов-«заговорщиков». Изъятие последних велось не только на Украине, но и по всему Советскому Союзу. Так, в Ташкенте был арестован начальник отдела УГБ НКВД Узбекской ССР П. М. Рахлис, в Москве были арестованы В. М. Горожанин и М. К. Александровский.

«Война» евреев против евреев шла и при разгроме «ягодинцев». И здесь аресты и следствие над Ягодой и его сторонниками проводили чекисты-евреи по национальности. Так, большинство допросов и очных ставок Ягоды вели чекисты-евреи по национальности. В обысках в служебном кабинете Ягоды в здании Наркомсвязи СССР, в его личной квартире и кладовых в Милютинском переулке, а также в кремлевском кабинете и на даче в Озерках участвовали С. М. Деноткин, В. М. Бриль, Березовский, а допросы и очные ставки проводили Н. М. Лернер, В. М. Курский, Л. В. Коган, Г. Н. Лулов, М. М. Герзон, М. И. Литвин, Я. А. Аронсон.

Во время следствия к бывшему наркому внутренних дел СССР применялись меры физического и морального давления. В избиении Ягоды участвовал Курский. Один из следователей, Н. М. Лернер, впоследствии вспоминал: «…это было в Лефортовской тюрьме, я допрашивал ЯГОДУ. Ко мне в кабинет зашли ЕЖОВ, ФРИНОВСКИЙ и КУРСКИЙ, и по предложению ЕЖОВА я вышел из кабинета. Когда, спустя некоторое время, мне разрешили вернуться, я увидел на лице ЯГОДЫ синяк под глазом. ЯГОДА, показывая мне синяк, спросил меня: «Теперь вы верите, что меня бьют?» [147].

С падением Ягоды началась масштабная экспансия северокавказского «клана» как в центральный аппарат НКВД СССР, так и в региональные управления НКВД. Питомцы «гнезда» Евдокимова стали одной из опор проведения политики «Большого террора». Один из «северо-кавказцев», близкий друг и непререкаемый авторитет для Евдокимова, бывший начальник УНКВД по СКК И. Я. Дагин вспоминал впоследствии: «После февральско-мартовского пленума ЦК в 1937 г. я, находясь в приемной, ожидал вызова к Ежову. В это время из кабинета вышел Ежов, а с ним Миронов, Дейч, Курский [все северокавказцы] и другие. Ежов, поздоровавшись со мной, указал на меня и сказал: «Вот кто не выполняет указание вождя, вот где, как говорят они (Ежов показал рукой на Дейча, Курского и Миронова) застоялись кадры. Сколько можно взять у вас ответственных работников в центральный аппарат и периферию? Все в один голос ответили: „Много, Много, Николай Иванович!“ Я стал просить Ежова не ослаблять аппарат Северо-Кавказского края… „Нужны люди, у вас их много“ – заявил мне на это Ежов, Дейч и Курский поддержали, сказав, что человек двадцать северокавказцев можно смело выдвинуть на работу начальниками УНКВД или их заместителями» [148].