Михаил Тумшис - Евреи в НКВД СССР. 1936–1938 гг. Опыт биографического словаря

Необходимо отметить, что Журавлев несколько преувеличивал. В его аппарате, в частности в УНКВД по Куйбышевской области, было несколько чекистов-евреев, и именно в период его «правления» они делали неплохую карьеру: Г. Д. Гринберг – в 1938 г. начальник следственной части областного УНКВД (см. биосправку) и А. В. Коган – в 1937–1938 гг. помощник начальника и начальник 4 (СПО) отдела УНКВД области (см. биосправку).

Антисемитские настроения (озвученные начальником УНКВД В. П. Журавлевым) были нередки для периода «Большого террора». Пророчески по этому поводу звучат слова известного российского экономиста и общественного деятеля Б. Д. Бруцкуса об отрицательных последствиях активного участия евреев в революционном движении и их масштабного присутствия в большевистских органах власти: «[Появление] по большей части очень молодых еврейских комиссаров, которые были совершенно чужды населению и, подобно своим русским товарищам, ни морально, ни интеллектуально не были подготовлены для несения тех обязанностей, которые были на них возложены, появление их в момент, когда советская власть грубейшее насилие считала нормальным методом управления, оставило глубокий след в психологии народных масс…» [43].

Об отношении народных масс к ЧК во времена Гражданской войны красноречиво свидетельствует справка о состоянии дел в Киевской губернии от 15 мая в 1919 г., поступившая председателю Реввоенсовета РСФСР Л. Д. Троцкому: «Уманский уезд. По всему уезду антисемитская агитация… Сотрудники ЧК – евреи, пойманные населением, расстреливаются… Бердичевский уезд. Проезжающие через город части бесчинствуют. Идут погромы под лозунгом: «Бей жидов, громи ЧК, – они враги наши» [44].

Вот ещё одно свидетельство настроений народных масс в советской России. В докладной записке члена Коллегии ВЧК Г. С. Мороза, составленной 22 апреля 1919 г., так была описана обстановка в обследуемых им губерниях Западного края. В губерниях, по его словам, сложилась удушливая, предпогромная обстановка: «Прямо-таки тяжело дышать, когда въезжаешь в Смоленскую, Минскую, Могилевскую, Витебскую губернии. То и дело в вагонах, на станциях, в столовых, на базарах и даже клубах слышишь: „Жиды всюду, жиды губят Россию. Советская власть ничего бы, если бы не жиды“ и пр. <���…> Последние события в ГОМЕЛЕ, РЕЧИЦЕ, БОРИСОВЕ и др. городах показали нам это. Прежде всего „бей жидов“, а потом «спасай Россию» [45].

Во многом подобные настроения объяснялись тем, что в период гражданской войны и в начальной стадии развития советской власти «инородческий» элемент (в том числе и евреи) являлся одной из опор нарождающегося нового государства. Этот фактор, несомненно, способствовал удержанию страны в руках большевиков.

О неком «засилии» евреев на «комиссарских должностях» в губерниях бывшей «черты оседлости» писал в своей записке и упомянутый выше Г. С. Мороз. Интересно то, что в качестве одного из способов борьбы с антисемитизмом в Западном крае он предлагал «ввиду тревожности момента в погромном отношении убрать с ответственных постов всех евреев, заменив их коммунистами из внутренних губерний» (вероятно русских по национальности). В заключение своего доклада Мороз даже делает специальную оговорку следующего содержания: «Думаю, настоящий доклад не вызовет обвинений на меня в чем-либо. Нахожу нужным отметить, что сам я еврей, работавший и работающий всё время среди еврейского пролетариата, с коим я связан тесными узами. Как бы мне не хотелось писать обо всем изложенном, но преданность Революции подсказывает мне это сделать» [46].

Об активной роли национальных меньшинств в период становления советской власти говорил и сам И. В. Сталин, заявивший в 1921 г.: «Русские рабочие ( т. е. большевики. – М. Т., В. 3.) не смогли бы победить Колчака, Деникина, Врангеля без…сочувствия и доверия к себе со стороны угнетенных масс окраин бывшей России» [47]. В дальнейшем генсек неоднократно отмечал значительность этой роли: «Не забывайте, что если бы в тылу у Колчака, Деникина, Врангеля, Юденича мы не имели бы так называемых „инородцев", не имели ранее угнетенных народов, которые подрывали тыл этих генералов своим молчаливым сочувствием русским пролетариям, – товарищи, это особый фактор в нашем развитии: молчаливое сочувствие, его никто не видит и не слышит, но оно решает всё – и если бы не это сочувствие, мы бы не сковырнули ни одного из этих генералов» [48].

Эта поддержка крепла и после гражданской войны. Большая часть еврейского населения, «повернувшаяся лицом» к новой власти, продолжала поддерживать большевиков. Численность евреев в правящей партии начала быстро расти. Уже к концу 1922 г. численность евреев в РКП(б) достигла почти 20 тыс. человек (или 5,2 % от общего числа членов партии или 20 человек (членов РКП(б)) на 1000 евреев старше 20 лет). В 1923 г. на XI партсъезде евреи составляли 14,5 % делегатов, на XII партсъезде (1924 г.) – 11,3 %. Существенно выросла партийная прослойка среди евреев и в регионах со значительной частью еврейского населения, и как следствие наблюдался стремительный рост евреев и во властных структурах этих регионов. Так, в 1920-е гг. Коммунистическая партия Белоруссии на четверть состояла из евреев: 1923 г. – 1096 человек (32,2 %), 1925 г. – 3992 человек (23,4 %), 1927 г. – 6012 человек (23,8 %). Серьезное место они занимали и в руководящем звене: в 1923 г. в составе ЦК партии значился 31 еврей – 66 % от общего числа членов. Среди делегатов XI (1922 г.) и XII (1923 г.) партконференций КП(б) Белоруссии их было 75 (51 %) и 85 (48 %) человек соответственно [49]. Данный процесс продолжался все 1920-е и в начале 1930-х гг.

Значительный прирост евреев в государственных органах власти (в том числе, и в органах ОГПУ-НКВД) в центральных регионах СССР можно объяснить рядом объективных причин. С середины 1920-х гг. начался «исход» евреев как во внутренние российские губернии, так и в крупные промышленные и региональные центры Советского Союза, такие как Москва, Ленинград, Ташкент, Свердловск, Тифлис, Нижний Новгород, Харьков, Киев, Донецк и т. д. [50]Из «черты оседлости» в большие города и промышленные центры потянулись значительные массы еврейского населения. Это перетекание из небольших городков и местечек (в основном молодежи) было связано с неким отложенным эффектом снятия ограничений для еврейского населения наложенных бывшим правительством царской России, а также со стремлениями молодежи приобщиться к современному образу жизни, получению качественного образования, возможности сделать карьеру. Свою роль сыграла и массовая безработица, охватившая еврейские местечки и городки, следствием которой стало серьезное ухудшение экономического положения еврейского населения.

О масштабах переселения евреев свидетельствуют следующие цифры. По данным переписи 1897 г. в Европейской части РСФСР проживало 106 тыс. евреев, на 1925 г. их было уже 544 тыс. чел. Интересные данные представил автор справочника «Население Москвы» М. Я. Выдро: если на 1912 г. в Москве проживало 6,4 тыс. евреев, то к 1933 г. их численность выросла в почти 40 раз, и достигла 241,7 тыс. чел. В то время как собственно само население Москвы выросло всего в 2 раза с небольшим, с 1 млн. 618 тыс. до 3 млн. 663 тыс. [51]