Генри Шлезингер - Искусство шпионажа: Тайная история спецтехники ЦРУ

Первое, что Джордж должен был определить, это способности агента к конспиративному фотографированию фотокамерой T-50. «Это сильный парень», – таково было первое впечатление Джорджа от встречи с Огородником. Обучение проходило на русском языке, и Джордж, понимая, что русский для него не родной язык, тщательно следил за тем, чтобы инструкции были понятными агенту.

Обучение началось с обычной 35-мм фотокамеры, чтобы познакомить агента с основами фотографии, оборудованием и фотопленкой. Была подобрана фотокамера Pentax OM-1 за $200, которую советский дипломат вполне мог приобрести в загранкомандировке. TRIGON быстро схватывал все инструкции, и фотографии, которые он делал, были практически идеальными.

Затем Джордж показал модифицированную авторучку, подчеркнув особую важность тщательного подбора положения рук и локтей при фотографировании, которое должно проводиться конспиративно, без опасности обнаружения фотокамеры. Вспоминая собственное обучение, Джордж отдавал себе отчет, насколько трудно постоянно удерживать внимание при работе с фотокамерой Т-50. Оценка окружающей обстановки при выполнении тайного действия была ключевым фактором, от которого зависела жизнь агента.

Джордж цитировал впечатления Огородника: «Для меня самой трудной была фотосъемка внутри посольства. Внезапно я ловил себя на том, что сосредоточен только на фотокамере и не уделяю никакого внимания тому, что происходит вокруг меня. Трудно постоянно концентрировать внимание сразу на двух вещах».

Обучение длилось несколько недель, проходило урывками, которые не нарушали ритм жизни агента и не привлекали внимания посольского КГБ. Однажды TRIGON так составил свой маршрут в Культурный центр Боготы, чтобы оставалось время на посещение отеля «Хилтон». В другой раз, после переговоров в Торговой палате Боготы о советской помощи Латинской Америке, он зашел в отель перед возвращением в посольство.

Эти незапланированные «уроки» занимали от 15 минут до двух часов, и Джордж никогда не знал заранее, когда прибудет его ученик. Джордж постоянно сидел в номере и боролся со скукой, ожидая прибытия агента, который внезапно появлялся со словами: «У меня есть 15 минут» или «У меня час».

TRIGON был способным учеником, однако Джордж понимал, что одно дело работать в безопасности вместе с инструктором, и совсем другое дело – пользоваться шпионской техникой в одиночку, безо всякой поддержки. Однако Джордж оценил смелость агента, когда после одного из уроков Джордж собрался отдохнуть, но пришел TRIGON и неожиданно озадачил его: «В посольство только что поступил новый документ весьма ограниченного доступа, касающийся советской политики в отношении Китая, и я должен с ним ознакомиться».

Джордж не одобрил фотографирование документа, поскольку обучение агента еще не было закончено, а важный документ был пока недоступен даже для дипломатов. TRIGON уже имел допуск к секретной информации посольства, однако документ тщательно охранялся. Эти бумаги постоянно находились в шифровальном отделе посольства, и необходимо было получить их под расписку у шифровальщика для прочтения, во время которого охрана просматривала кабинет через маленькое окно в двери.

Тренировки агента продолжались, и после трех успешных практических занятий TRIGON ушел из отеля, забрав авторучку с заряженной пленкой со словами: «Теперь я смогу это сделать».

Дважды он возвращался в отель к Джорджу, описывая систему безопасности посольства и свои риски. «Когда я был в ознакомительной комнате референтуры, охранник начал прохаживаться позади меня, и я не мог воспользоваться камерой. Вы же знаете, что могло случиться, если бы я ошибся», – сказал он.

Джордж разделял беспокойство агента. «Конечно, мы бы хотели получить эти фотокопии, – ответил он. – Я уверен, что и вы хотели бы это сделать, но это не стоит вашей жизни. Продолжайте обдумывать мероприятие. Ведь это хорошая практика перед вашим возвращением в Москву, хотя там будет не так трудно, поскольку у вас будет возможность брать документы и работать с ними в собственном кабинете».

Несколько дней спустя TRIGON вновь появился в дверях гостиничного номера с улыбкой на лице и произнес: «Я думаю, что сделал это».

Когда TRIGON ушел, довольный Джордж воспользовался телефоном вне гостиницы для вызова оперативно-технического сотрудника, который находился в другой части города, и назвал ему условную фразу для срочной встречи. Затем Джордж вышел из отеля, спрятав авторучку с отснятой фотопленкой в поясном кошельке. Напуганный участившимися грабежами в такси, он шел пешком более часа, чтобы передать авторучку офицеру-технику, который должен был попасть на ближайший самолет до Вашингтона с этим сокровищем в руках.

Сообщение, которое получил Джордж из Лэнгли, приятно удивило его. После обработки фотопленки оказалось, что только два кадра из 50 были нечитаемыми. Было снято все важное содержание политического документа. За более чем 20-летний опыт работы с советским направлением это был первый случай, когда особо секретные документы фотографировались агентом ЦРУ в референтуре советского посольства. TRIGON убедительно доказал, что может использовать фотокамеру T-50 в своей агентурной работе.

В сообщении также говорилось, что информация ушла на «седьмой этаж в Лэнгли», откуда директор ЦРУ собственноручно доставил ее госсекретарю Генри Киссинджеру, оценившему документ, как «самую важную разведывательную информацию, которую он когда-либо читал, будучи главой госдепартамента» {158}.

В конце очередного этапа обучения TRIGON вновь удивил Джорджа, неожиданно попросив: «Кстати, достаньте мне, пожалуйста, что-нибудь для самоубийства на случай, если меня поймают».

В отличие от шпионских романов, отравляющие препараты, так называемые Л-таблетки, были редкостью в ЦРУ, и потому их не было на складе OTS. Только в случаях, когда агента нельзя было отговорить и после того, как подобное спецсредство было непосредственно одобрено агентом, готовилась Л-таблетка.

Джордж сообщил о просьбе агента оперативному офицеру резидентуры ЦРУ, который телеграфировал об этом в Центр. Просьбу агента TRIGON должны были обдумать руководитель советского отдела и заместитель директора ЦРУ по оперативной работе. Их ответ был: «Ни в коем случае».

Когда Джордж сообщил Огороднику, что его просьба отклонена и Л-таблетки он не получит, тот ответил: «Отлично, я больше не буду на вас работать».

Последовал разъяренный обмен телеграммами между Лэнгли и резидентурой. В Центре спрашивали, не обманывает ли агент своего куратора. Оперативный офицер резидентуры, который ранее встречался с агентом, попросил Джорджа помочь составить подробный ответ. Еще до вербовки Огородник и его куратор провели вместе много времени в Боготе. Огородник не говорил по-английски, однако офицер ЦРУ свободно говорил и по-русски, и по-испански. Он использовал оба языка, чтобы построить доверительные отношения и соблюсти конспирацию. Они общались вечерами, во время неофициальных встреч. Часто поздно вечером, выпивая, агент и куратор говорили о политике, философии и личных взглядах. Офицер-куратор был уверен, что разобрался в Огороднике как в человеке. Кроме того, сам Джордж только что несколько недель интенсивно обучал советского дипломата основам шпионажа. Два офицера согласились, что их ответ в Лэнгли должен быть таким: «Или агент получает Л-таблетку, или мы не сможем продолжить операцию» {159}.