Лариса Кучерова - КГБ в Афганистане

– Мои личные и деловые качества формировались не сегодня и не вчера. Поэтому ни на кого походить я не буду – останусь самим собой. – Все молча переглянулись, однако новый начальник отдела, не обращая на это внимания, продолжил: – Как законопослушный человек, вступать в противоречие с законом не буду и никому делать этого не советую. Попустительствовать не стану, – сказал он.

В комнате на какое-то время воцарилось молчание. Суров мужик. А что делать?

Так начались рабочие будни. Несмотря на внешнюю непреклонность, Кошуба всегда был открыт для обмена интересным и полезным опытом, накопившимся в отделе. От каждого из своих сотрудников он старался взять лучшее. Это лучшее трансформировалось в других, в результате чего происходило взаимное обогащение оперативным мастерством, что весьма плодотворно сказывалось на общем деле. Как говорил известный политический лидер того периода, «процесс пошел».

Обычные дни. Обычная боевая работа подразделений. 103-я гвардейская дивизия контролировала территорию Кабула и его окрестности: 317-й парашютно-десантный полк практически в полном составе и по одному батальону 357-го парашютно-десантного полка и 350-го парашютно-десантного полка, именуемого в просторечии «полтинником», стояли на заставах вокруг афганской столицы. Остальные подразделения – боевые.

Не раз десантникам приходилось выступать в роли «Скорой помощи». Зажмут духи пехоту в горах – командующий бросает подразделение дивизии на выручку. Разобьют колонну техники – десантники летят на помощь.

А кто еще, как не они: мобильны, отлично подготовлены, физически выносливы. Десантники во все времена были, есть и будут оставаться элитой вооруженных сил любого государства.

Воевать приходилось часто и жестко: выбрасывали десант на горы, проводили зачистку тех мест, где были замечены или, по данным разведки, должны были находиться бандформирования.

Именно поэтому на одном из первых совещаний, проводимых им в качестве начальника отдела, Кошуба безапелляционно заявил:

– Я прекрасно понимаю, что на данный момент вы владеете ситуацией лучше меня. Но существует одно правило, которое обсуждению не подлежит. Если подразделение идет на боевые, то с ним обязательно выходит наш работник. На местах никто отсиживаться не будет. Планы проведения мероприятий перед каждым выходом предоставлять мне лично.

Кому-то такая категоричность показалась излишней. Оперативный состав в отделе был самый разный по возрасту, уровню подготовки и характеру. Те же, кто прослужил здесь полтора-два года и постоянно выезжал на боевые, не были лишены определенных амбиций.

– Вот вы тут о боевых операциях говорите, а сами-то даже представления об этом не имеете, – последовало мягкое, но довольно хлесткое замечание. В воздухе повисла напряженная пауза. Все ждали, как новый начальник отреагирует на этот выпад.

– Завтра как раз и узнаю. Дивизия выходит на операцию, и я пойду вместе со всеми. Там и разберемся, – без малейшего колебания ответил он.

После совещания к Кошубе подошел его заместитель Аксенов:

– Вы бы не спешили с выходом-то. Здесь же высокогорье. Вам адаптироваться вначале надо…

– Вот прямо завтра и начну. Вопрос закрыт.

Канун проведения боевой операции для оперативного состава – самое горячее время. Для обеспечения боевых выходов подключались все силы и средства как советской военной контрразведки, так и афганской. Главным было не допустить утечки информации, а для того, чтобы предотвратить концентрацию бандформирований на пути выдвижения и увести их в другой район, могли и дезинформацию запустить.

Во время проведения боевых операций «особисты» брали под свой контроль новые виды трофейного вооружения, средств связи душманов. Особое внимание уделялось захваченной документации.

Сегодня некоторые ставят под сомнение наличие в бандформированиях детального протоколирования всех проведенных диверсий и агентов, их совершивших. В доказательство приводят целый ряд логических умозаключений. Однако логика здесь абсолютно ни при чем. То, что душманы фиксировали все свои «подвиги» самым тщательным образом, – жизненный факт, который существовал вне зависимости от того, считает это кто-то возможным или нет. А факты – вещь упрямая. Иногда они существуют в нарушение всякой логики. И тотальная безграмотность населения не была этому помехой. Заокеанских спонсоров-вдохновителей той кровавой бойни, именуемой сегодня «освободительным движением афганского народа», такие отговорки устраивали мало. Они требовали подробнейшего отчета за каждый израсходованный цент…

В тот первый и потому особенно запомнившийся выход перед десантниками стояла бесхитростная и уже ставшая привычной задача – обеспечить проход колонн через «зеленку» в провинции Лагар. В этом островке сочной зелени, разбрызганной по растрескавшейся, запыленной и спекшейся под палящим солнцем афганской земле, таилась незримая смерть. Она кралась за нашими ребятами между стволами и ветками, скрывалась среди листвы, выжидала в засаде с одной-единственной целью – поразить тех, кого злой рок бросил в перекрестье ее прицелов…

Выход длился трое суток. К месту проведения операции ехали километров двадцать. Дорога петляла по угрюмым, настороженным ущельям. Мимо проплывали враждебные, испещренные веками скалы, скрывавшие в своих расщелинах наблюдательные посты душманов. Эти гордые, не покоренные никем вершины становились их сообщниками и вели свою молчаливую войну с «шурави». Все в этой чужой и дикой стране ощетинилось против них. Даже природа.

…«Зеленку» «полоскали» и днем, и ночью. По ночам в основном работал «Град». От вспышек света становилось светло, как днем. Буйная пляска огненного смерча завораживала своей неистовой красотой. Днем же Кошуба знакомился с людьми, с расположением близлежащих застав.

Одна из них находилась в горах, на высоте трехсот метров, недалеко от того места, где обосновались прибывшие на боевые действия гвардейцы. Взяв в попутчики опера, курировавшего этот объект, и начальника политотдела, Кошуба отправился на заставу. На полпути грудь сдавил резкий спазм. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. В глазах потемнело. Нечто похожее испытал и политработник: продолжать путь не было сил, и он решил вернуться. Начальник особого отдела такую роскошь позволить себе не мог. Показать слабость при подчиненном?! Ни за что! Преодолевая себя, он, с трудом скрывая недомогание, поднялся на заставу. Все посмотрел, изучил, проверил и только после этого вернулся в лагерь.