Лариса Кучерова - КГБ в Афганистане

Мы же на месте оценивали обстановку более трезво и не питали особых иллюзий по этому поводу. Поначалу в столице с недоверием относились к нашим сводкам, и на определенном этапе разработки операции кому-то пришла в голову «светлая» мысль обойтись малыми силами. Но потом, оценив ситуацию более трезво, решили ввести войска. Тем более, что сам Амин неоднократно просил советское правительство об этом. Он уже никому не верил. Даже своему ближайшему окружению.

Террор и геноцид, ставшие неотъемлемой составляющей его внутренней политики, были очевидны. Уничтожалось все подряд. Несмотря на то что реальная угроза для Амина исходила из религиозных кругов, попутно он проводил тотальные чистки маистов, марксистов и либералов. Если взять Народно-демократическую партию Афганистана (НДПА), считавшуюся марксистской, то к августу 1979 года от нее осталось только три процента. Девяносто семь было уничтожено. К тому же он весьма интенсивно общался и с американцами. Разыгрывая две карты одновременно, Амин старался с каждой поиметь максимально возможную выгоду. Месяц-другой, и в Афганистане нам не на кого было бы опереться. К 26 декабря в Москве было принято окончательное решение о проведении спецоперации в Кабуле и вводе в страну ограниченного контингента советских войск.

Валерий Волох:

– Практически за несколько дней до переворота мне довелось увидеть Амина. По-видимому, он о чем-то догадывался и накануне событий часто инициировал встречи с советскими чиновниками. То сам в гости напрашивался, то к себе приглашал. Нас же привлекали к сопровождению и охране высокопоставленных посольских работников и сотрудников представительства КГБ. Как-то раз Славка Быстрое заменил заболевшего водителя нашего резидента, а меня взял с собой для прикрытия. В тот день резидент должен был встречаться с Амином на одной из его загородных вилл. Приехали на место. Двухэтажный коттедж, здоровенные деревянные ворота, охрана, большое крыльцо. «Резак» ( резидент – сленговое выражение. – Прим. авт.) в здании пробыл долго. Когда он вышел, уже стемнело. Амин вышел провожать гостя на крыльцо в армейских темно-синих трусах, майке и тапочках на босу ногу. И он, и его гость были навеселе. Братались, обнимались, целовались по несколько раз. Еле расстались. Мы с Быстровым хмуро наблюдали за этой нелепой церемонией. Нас забыли покормить, и голод настойчиво давал о себе знать. Наконец они расстались, и мы вернулись к себе.

В этот день зенитовцам поступила задача захватить кабульский аэропорт и обеспечить прием советских самолетов, на которых должны были прилететь армейские части. Один из руководителей аэропорта, почуяв неладное, выключил освещение взлетно-посадочной полосы.

Сергей Борич:

– Ночь. Темень непроглядная, авиационный военно-транспортный караван уже начал заходить на посадку, а посадочные огни не горят. Устроившего световой саботаж афганца быстро разыскали, дали по шее и заставили снова включить рубильник.

Мы быстро ввели в курс дела прибывших из Союза военнослужащих. Задачи ставили на ходу. Объекты были уже распределены, маршруты выдвижения продуманы. Все застыли в ожидании времени «Ч».

Кабул, 1979 г.

Однако не только «шурави» находились в состоянии боевой готовности. Весь Кабул замер и насторожился. Иностранные дипломатические миссии работали круглосуточно. В американском посольстве вот уже несколько ночей не спали. Китайские дипломаты в полном составе постоянно находились на своих местах. Всем было ясно, что в самое ближайшее время должно произойти что-то очень серьезное. Лучшие специалисты иностранной радиоразведки до боли в ушах прослушивали эфир, пытаясь выудить оттуда хоть какую-нибудь информацию. Поэтому средствами связи решили не пользоваться, установив режим полного молчания.

Дело близилось к вечеру. Для того чтобы не засорять эфир лишними распоряжениями о выдвижении, решили применить старый дедовский способ – когда бабахнет, тогда и начинать.

Бабахнуть должен был тот самый коммуникационный колодец, к уничтожению которого так кропотливо готовился Волох. На операцию отправились заранее. С наступлением темноты по городу ходили усиленные патрули. Перед выходом командир лично налил каждому по сто грамм «наркомовских».

– Ну, с богом, мужики! Мы на вас ориентируемся.

Загрузились в «таблетку» (сленговое название армейской санитарной машины. – Прим. авт.), поехали. Площадь перед Домом народов и прилегающая улица были пустынны.

Около семи вечера «таблетка» шурави, постояв несколько мгновений рядом с тротуаром, скрылась в неизвестном направлении. Никто не обратил внимания на то, как из нее стремительно выпрыгнули две едва различимые в вечернем сумраке тени, облаченные в афганскую военную форму, и, поколдовав несколько мгновений над люком, скрытым от случайных взоров грязным «уазиком», так же стремительно заскочили обратно. Спустя десять минут раздался оглушительный взрыв, который был отлично слышен во всех районах Кабула. 47 килограммов взрывчатки, брошенные за эти мгновения на дно колодца, – это вам не шутки.

Валерий Волох:

– Мы подъехали, выскочили, приподняли люк, Боря Плешку нов забросил внутрь рюкзак со взрывчаткой и установленным на 19.00 часовым механизмом. Крышку люка тут же закрыли, а я, сам не знаю зачем, попрыгал по люку. Мне еще ребята высказали, мол, какого лешего я здесь вытанцовываю. Впопыхах забыли опустить гранату со слезоточивым газом на тот случай, если афганцы обнаружат заряд и попробуют его извлечь. Пришлось поднимать плиту еще раз. Управились так быстро, что стоявшие неподалеку полицейские ничего не заподозрили. Потом все запрыгнули в «таблетку» и убрались восвояси. Взрыв прозвучал, когда мы уже вернулись на виллу. Взрывная волна подбросила люк на огромную высоту. Буквально за две минуты до этого по площади проезжал Слава Быстрое – вез какого-то высокопоставленного военного советника. Потом он долго матерился из-за того, что ему могло люком голову снести. Правда, жертвы от этого взрыва все-таки были.

Для усиления группе, в которую входил капитан Борич, придали три бээмдэшки с десантом. Одна должна была на полном ходу выбить железные ворота. Вторая, взлетев следом, – отсечь казарму полка охраны от здания штаба, между которыми было метров семьдесят. Третьей предстояло остановиться за периметром территории для контроля ситуации, и при необходимости поддержать штурмовую группу огнем. Десантники обеспечивали прикрытие только на прилегающей к штабу территории. Работать внутри здания было прерогативой зенитовцев.