Алексей Исаев - 22 июня — 9 мая. Великая Отечественная война

Маршал Г.К. Жуков еще в Москве принял решение придерживаться своих мартовских разработок. Основной удар наносился через Зееловские высоты, оборонявшиеся немецким танковым корпусом генерала Гельмута Вейдлинга. После прорыва немецкой обороны танковые армии должны были вырваться вперед и образовать заслоны на окраинах Берлина, предотвратив усиление гарнизона города за счет резервов и отхода войск с Одерского фронта. Штурмовать столицу Третьего рейха предстояло общевойсковым армиям.

Маршал И.С. Конев также был недоволен, поскольку войска его фронта исключались из борьбы за Берлин – все назначенные Ставкой Верховного Главнокомандования и лично Сталиным цели лежали к югу и западу от «логова фашистского зверя». Не имея возможности открыто выступить против Верховного Главнокомандующего, маршал приказал штабу фронта подготовить одновременно два плана. Один соответствовал директиве Ставки, второй предусматривал возможный рывок на Берлин. Для этого нашлась формальная зацепка в подготовленных в Москве документах. В своих мемуарах маршал рассказал об этом так: «Обрыв разграничительной линии (фронтов. – Прим . авт . ) у Люббена как бы намекал, наталкивал на инициативный характер действий вблизи Берлина». Так появилась идея «особого отряда» 3-й гвардейской танковой армии П.С. Рыбалко. В случае успешного прорыва обороны танкисты должны были стремительным броском выйти к Берлину и опередить соседний фронт в захвате вражеской столицы. Для того чтобы танки Рыбалко не сожгли на улицах, их предполагалось усилить стрелковыми частями на грузовиках.

M4 Sherman – основной американский средний танк периода Второй мировой войны, третий после советских Т-34 и Т-54 наиболее массовый танк в истории. Всего с 1942 по 1945 г. было выпущено более 49 тысяч М4. Танк активно использовался американской армией на всех театрах боевых действий, а также в больших количествах поставлялся союзникам по антигитлеровской коалиции, в первую очередь Великобритании и Советскому Союзу, по программе ленд-лиза. В Красной Армии воевало более 4 тысяч «Шерманов». Наименование «Шерман» – в честь генерала времен Гражданской войны в США У. Шермана – танк получил в британской армии, после чего оно закрепилось за М4 официально. При этом из-за своей большой высоты на открытом пространстве «Шерман» был отличной мишенью, бензиновые двигатели были пожаропасными (немецкие танкисты даже дали им прозвище «Зажигалки Ronson») и имели ограниченный запас хода, а смотровые щели ослабляли лобовую броню. Кроме того, проходимость «Шерманов» из-за слишком узких гусениц осенью и зимой оставляла желать лучшего. Вместе с тем советские танкисты любили эти «иномарки» за комфортные по сравнению с отечественными бронемашинами условия для работы экипажа, высокое качество приборного оборудования и средств связи. Попасть служить на «Шерман» считалось удачей. После Второй мировой эти танки состояли на вооружении армий многих стран мира и приняли участие во многих локальных конфликтах. В армии США «Шерман» использовался вплоть до окончания корейской войны в 1953 г.

Тактико-технические характеристики: боевая масса – 30,3 т; экипаж – 5 чел.; размеры: длина корпуса – 5893 мм, ширина – 2616 мм, высота – 2743 мм, клиренс – 43 мм; бронирование – от 13 до 89 мм; вооружение: 75-мм пушка M3 (боекомплект – 97 снарядов), 12,7-мм пулемет M2HB, 2 × 7,62-мм M1919A4; подвижность: двигатель – радиальный 9-цилиндровый карбюраторный воздушного охлаждения мощностью 400 л.с. (395 европейских л.с), скорость по шоссе – 39 км/ч, запас хода по шоссе – 190 км, удельное давление на грунт – 0,96 кг/см 2.

В то время как генерал-полковник Гейнц Гудериан паковал свои вещи перед отъездом на курорт, под Кюстрином свои танковые части к новым боям готовил генерал-лейтенант С.М. Кривошеин. Гудериан и Кривошеин знали и хорошо помнили друг друга – в сентябре 1939 года при передаче Бреста Советскому Союзу они стояли рядом на трибуне во время торжественного прохождения войск. Тогда Кривошеин командовал танковой бригадой, а теперь его 1-й механизированный корпус разместился в лесу на восточном берегу Одера. По ночам красноармейцы переходили на западный берег реки, рыли окопы, орудийные площадки, капониры для танков, а к утру возвращались в расположение своих частей. Только в ночь на 15 апреля танки Кривошеина, в том числе ленд-лизовские «Шерманы», переправились через Одер и заняли подготовленные позиции.

Советское командование отчетливо осознавало, насколько сложно будет взять главную цитадель Третьего рейха. Маршал Г.К. Жуков впоследствии вспоминал: «Готовя наступление, мы полностью отдавали себе отчет в том, что немцы ожидают наш удар на Берлин». В преддверии начала операции советские разведывательные самолеты сделали 15 тысяч аэрофотоснимков Берлина, всех подступов к нему и оборонительных полос. По результатам этих съемок, а также трофейным документам и опросам пленных составлялись подробные схемы, планы, карты, которыми снабжались все командно-штабные инстанции. Военно-топографическая служба 1-го Белорусского фронта изготовила точный макет столицы Третьего рейха с пригородами, который был использован при изучении вопросов, связанных с организацией наступления, общего штурма города и боев в его центре.

Командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Г.К. Жуков изучает обстановку по карте. 1945 г.

Совещание в штабе немецкой 9-й армии. 11 марта 1945 г. Над картой склонился командующий армией Теодор Бюссе. За спиной Гитлера стоит командующий 6-м воздушным флотом Роберт фон Грейм (в очках). Крайний слева – командир CI корпуса генерал Вильгельм Берлин

За те два месяца, пока фронт стабилизировался на Одере, в 70 километрах от Берлина, его жители успели смириться с мыслью о стоящем на пороге противнике. Берлинцев даже перестала тревожить глухая канонада на востоке. Город жил обычной жизнью, насколько это можно было сказать об осыпаемой бомбами столице гибнущего государства. 12 тысяч полицейских все еще несли службу. Почтальоны разносили почту. Ежедневно выходили газеты, не прерывалась телефонная и телеграфная связь. Вывозился мусор. Были открыты кинотеатры, театры и даже неразрушенная часть знаменитого Берлинского зоопарка. Работали метро и надземка, немногие не пострадавшие от бомбежки бары и рестораны были переполнены посетителями. Это был поистине «пир во время чумы».