Рудольф Риббентроп - Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!»

Считалось, что король Эдуард VIII очень восприимчив к социальным вопросам. В своей первой поездке по стране в качестве короля он самолично изменил маршрут в Уэльсе, желая составить непосредственное впечатление об условиях жизни в горняцких поселках. Отсюда, как говорилось, у него возникла определенная симпатия к Германии, где улучшение подобных условий являлось программой. Такие вольности не устраивали английский истеблишмент. Отец однажды выразился, когда мы проезжали квартал бедноты: «The British rule the world, but they have to pay for it!» Он подразумевал тогдашнюю безропотную покорность английских масс, направляемых искусной руководящей элитой, — отсюда следовал вывод о поддержке ими великодержавной политики руководства, вернее, о готовности послушно следовать ей. Косвенно слова отца означали: британский народ пойдет за своим руководством, если оно, возможно, решится возобновить борьбу с рейхом. Какое направление примет британская политика? Этот вопрос в наше лондонское время оставался неизменно актуальным.

По прибытии в Лондон отец подчеркнул в своем первом заявлении прессе антибольшевистскую направленность политики немецкого правительства и дал разъяснения по этому поводу. Оскорбление отца депутатом-коммунистом в нижней палате явилось «местью» за это. И все же, однако, коренной вопрос и немецкой и британской политики состоял в том, осознает ли британское правительство опасность, исходящую от большевистской России, и передвинет ли оно дальше на восток «точку равновесия» своей политики «Balance of Power» (баланса сил), то есть будет ли оно не только лишь терпеть, но и поддерживать европейский противовес, чьей основой может стать лишь «готовая к обороне» Германия?

Как писал отец немецкому послу в Риме Ульриху фон Хасселю:

«Немецкая политика должна попытаться: разъяснить англичанам реальную опасность большевизма, предотвратить их присоединение к большевистскому фронту и поощрять представление, что для их мировой державы à la longue существенно большую опасность представляет дальнейшее распространение большевизма (…)».

Что имелось в виду под этой опасностью, можно было наблюдать в то время в Испании, где левое правительство в результате дворцового переворота было свергнуто коммунистами. «Политическое» лето 1937 года немецкого посла в Лондоне было посвящено беспрерывно заседавшему «Комитету по невмешательству» в Гражданскую войну в Испании. Он символизировал неопределенное состояние международных отношений и бесплодные совещательные дебаты не хуже, чем до него это проделывала Конференция по разоружению, ведь в действительности многие из представленных в нем государств, и это ни для кого не являлось секретом, энергично вмешивались в испанские дела. Неоднократно отец сокрушался по поводу немецкой военной активности на Пиренейском полуострове, приведшей, наряду с итальянским и русским военным присутствием, к тому, что ситуация естественным образом обострилась. С другой стороны, он спрашивал себя также, было ли бы немецкое невмешательство по достоинству оценено британским правительством в смысле германо-английского соглашения, когда и имеющее для Англии намного большее значение морское соглашение не привело к существенному изменению британской политики.

Как ни прискорбно было отречение Эдуарда VIII для германской политики, мне оно дало возможность во время пребывания в Лондоне стать свидетелем коронации английского короля Георга VI. Естественно, у меня не было доступа в Вестминстерское аббатство, где проходила сама церемония, однако я в полной мере пережил всю многодневную процедуру, с одной стороны, благодаря школе (школьные здания соединялись проходом с Вестминстерским аббатством), с другой, из-за того, что немецкое посольство было, естественно, втянуто в празднества по случаю коронации. Здание посольства к тому же стояло в те времена на «The Mall», фешенебельной улице, соединявшей Букингемский дворец с Адмиралтейством; по ней двигалась коронационная процессия в сторону Вестминстерского аббатства. Отец видел в коронации возможность сообщить новые импульсы своим усилиям по установлению германо-английской дружбы. Вынужденное участие в «Комитете по невмешательству» в Гражданскую войну в Испании, заседавшем в Лондоне, не способствовало тому, чтобы облегчить его задачу. Я знал по рассказам матери о колебаниях Гитлера, должен ли он вообще кого-то посылать на празднества и, если да, то кого ему направить в качестве своего представителя. Принимая во внимание инциденты в Испании, затронувшие немецкий военно-морской флот [138] К примеру, бомбардировка немецкого военного корабля, повлекшая человеческие жертвы. , и к тому же английскую позицию в Комитете по невмешательству, обсуждался вариант, не назначать никого, а передать задание послу, то есть отцу. Отец прилагал все усилия к тому, чтобы Гитлер послал своего эмиссара на коронацию, все противные утверждения являются клеветой. Отца могло устроить все, что облегчало его задачу в Англии.

Самым большим «общественным» событием, в котором мне довелось принять участие, явился праздник, устроенный посольством в честь представителя Германии на коронации тогдашнего имперского военного министра Бломберга. Это было особенное переживание. Герцогиня Кентская — герцогская пара представляла на этом вечере в посольстве британский двор — показалась мне прекраснейшей женщиной во всем свете. К этой необыкновенно очаровательной и, в отличие от многих членов королевской семьи, очень элегантной даме был, на мой взгляд, применим любой превосходный эпитет. Мне выпала честь поцеловать ей руку! Герцогская пара представляла собой одну из красивейших «couples» той эпохи. Они оставались на празднике намного дольше, чем предполагалось. Представительские помещения посольства были забиты битком. Пришло намного меньше отказов, чем обычно ожидается в подобных случаях. Уже на следующий день Лондон обошло высказывание главы французского Генерального штаба Гамелена, делегированного французским правительством для участия в празднествах и, естественно, также приглашенного: «Этот праздник слишком удался, чтобы я мог радоваться по этому поводу!»

После праздника в посольстве состоялся большой морской парад в Спитхеде, в котором я смог принять участие вместе с гостями посольства, — еще один кульминационный момент этих дней. Протокольный отдел посольства арендовал для гостей прогулочный пароход, на нем мы объехали парадный строй британского флота и военных кораблей, присланных со всех стран света. Ровно сорок лет назад, 26 июня 1897 года, в Спитхеде уже проходил парад в те времена еще самого мощного в мире военно-морского флота. Тогдашним поводом послужил юбилей правления королевы Виктории. Опираясь на этот потенциал, английская политика проводила курс на столкновение с Германским рейхом, с которым, как с сильнейшей континентальной державой, в согласии с традиционными правилами британской политики нужно было вести борьбу. То, что эта континентальная держава оказалась весьма удачливым и потому обременительным конкурентом на мировом рынке и, сверх того, приобрела сильный, хотя ни в коем случае не сравнимый с английским, военно-морской флот, добавило направленной против рейха политике стимулов и аргументов.