Валерий Киселев - Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку

Несколько месяцев спустя я недели две временно исполнял функции старшины разведроты вместо Лазуткина. Собирались на ВМГ, и меня наш ротный лейтенант Дребезов послал в штабную палатку получать боеприпасы. Захожу туда и вижу Элизбарашвили. Он тогда был начальником штаба полка. «Что, все скачешь?» Почему он сказал именно эту фразу, я не понял. «Да, я же сюда воевать приехал». Хотел я с ним поговорить, но потом это желание прошло. Особой обиды на него нет. Я почувствовал его удивление и долю уважения, что я поднялся до старшины роты.

Вскоре после инцидента с ротным, на мое счастье, приехал зампотех полка и спросил, кто умеет работать на компьютере. «Я умею». К тому времени у меня было три курса юридического института. Неделю в ремроте занимался списанием техники, писал отчеты. «Вот повезло, – говорили мне друзья, – сидишь в штабе, жизнь – лафа». А меня разрывало, что я не за этим же приехал в Чечню. Зампотех думал, что мне на месяц работы, а я ее за неделю сделал. «Проси что хочешь!» – «Я в разведку хочу». – «Ты дурак! Ты охренел! Что там делать?» – «Если хотите что-то для меня сделать, то переведите в разведроту». – «Ладно, пошли в разведку».

Первый экзамен в роте… «Ты снайпер?» – спросил меня один солдат. У него и прозвище было Снайпер. «По срочке – да». На первый вопрос я ответил правильно, на второй – с ошибкой. «Понятно…» – протянул Снайпер. Думаю, что он и в Грозном воевал. Все же в роту меня взяли.

Командиром разведроты в этот период был капитан Агеев. Нормальный офицер, но какой-то флегматичный. Ходил все время со «Стечкиным».

Все три взвода роты жили в одной палатке. Тесновато, конечно. Подвинулись. Была еще офицерская палатка, хотя в роте был всего один офицер. Жили там, кроме ротного, и взводные – прапорщик Иванов по прозвищу Бандит и старшина Лазуткин.

В роте вместо положенных по штату сорока пяти человек было всего тридцать три. Ромка-«Доминас» и Володя Якуба рулили в третьем взводе, где было тринадцать человек, во втором – Костя Шамонин и Иванов-«Бандит», там всего восемь человек, и на первом – сам капитан Агеев. Один взвод роты постоянно был на выезде.

Срочников в роте было мало. Запомнились Дэн из Московской области, хороший парень, и Малой – его привезли за самоход из комендатуры нижегородского гарнизона. Опекали Малого один бывший участковый и Сэм, армянин. Они за ним как за сыном ходили, как мамка с папкой, жалели. По-отцовски к нему относились, старались его не пускать никуда, еду добывали.

В роте меня встретили спокойно, без понтов. Просто всем было тогда некогда. С земляками сразу познакомился – с Якубой, Грачевым, с Ромкой Родионовым по прозвищу Доминас.

«Я был как вольный стрелок…»

– Выдали мне «СВД» и один магазин к ней. «Остальное где-нибудь найдешь!» Патроны были. Оптика была, старенькая, не пристреляна. Пацаны дали разгрузку. Из своей мотострелковой роты я пришел пустой, на мне были только хэбэ и сапоги. Как раз старшина получил три маскхалата, один достался мне. Я в нем всю Чечню и прошел, не снимал, только на стирку. Пошел к саперам, у них один магазин завалялся, потом к минометчикам, так два-три магазина и надыбал. Запасся гранатами – четыре штуки было. Оптику приводить в порядок было некогда.

На первый выход пошел – ни разу не выстрелив из винтовки и с одним магазином патронов, остальные были россыпью в карманах.

На следующий день полетели на ВМГ, на вертолете. Я просился в разведку со всеми – оптика же всем нужна! Как какая-то машина на выезд – я просился на броню.

Выезды шли каждый день, постоянно была какая-нибудь задача. Сначала большая ВМГ ушла, нас туда, в Каменные ворота, перебросили вертолетами. Там зачистили какой-то заброшенный детcкий лагерь, без боестолкновения. Командовал нами прапорщик Иванов-«Бандит». Мужик он нормальный, но бухал по-страшному. Во втором взводе рулил тогда в основном Костя Шамонин. Первые уроки разведки получил именно от него, он мне помогал и винтовку пристрелять. Костя мне тогда сказал: «Старайся не привыкать к людям, чтобы не переживать, когда убьют…» А как не привыкать…

Я был как вольный стрелок, подчинялся ротному, но ездил с каждым взводом. Сидеть в палатке мне было тошно, вот я и ездил. Понимал, что снайперское дело – это целая наука, но тогда я был лишь как боец – меня интересовала только стрельба.

Случалось, что и командир роты забывал, что я снайпер, а не автоматчик. Однажды в засаде на нас полезли духи, я начал стрелять, а мне ротный сгоряча кричит: «Вали их очередями!» Но у меня же «СВД» и три магазина патронов! После этого боя выписали мне «Стечкина», как второе оружие.

Засады были в основном на ночь, но случалось и на трое суток.

Доставка на место засады шла на технике, без фар. Механик-водитель Дима Усов по прозвищу Золотой из Тумботино мог рулить и ногами, и на таких скоростях! «Бэхой» управлял, как «мерсом». Как-то ему сказали: «На твою машину охота идет, фугас специально лежит». «Дим, – спрашиваю его, – на сколько разгонишь свою тачку?» – «На девяносто…» – «Тогда погнали». – «Ну, командир, по газам…» Мне еще Бизон, начальник разведки полка, кричит вдогонку: «Куда?» На дороге мы могли попасть на фугас, я решил рвануть напрямки, по пашне. Но и там сзади рванул фугас. Случайно оказался именно в полосе нашего движения. Промчались на огромной скорости…

У меня по штату на взвод было три БМП, но работала одна, «копейка», а «двойка» часто глохла. А механы, все трое по штату, со мной ездили. Но часто выполняли задачи разведчиков. Был Малой, из Липецка парень, Кондауров Серега, в технике поначалу не очень разбирался, но потом Золотой Усов со Старым Козыревым, подтянули его.

«Наедешь на фугас или пронесет…»

Сергей Кондауров, механик-водитель БМП разведроты:

– Глеб был первым, кого я встретил из разведроты… А решение ехать в Чечню принял спонтанно и поехал один, без друзей. Срочку служил в Кантемировской дивизии, потом был Цхинвал. Сначала, как у всех, кто летит в Чечню: Моздок, Ханкала, вертушка… Это было в начале июля 2000-го. У меня желание было – не сидеть в окопах, а что-нибудь поинтересней. Приехали в полк. Мужики в маскхалатах ходят и спрашивают: «Кто механики-водители?» Таких нас из пятидесяти оказалось человек десять. Троих нас в сторонку: «Скажете, что вас разведка забрала…» Глеб привел нас в роту. Получили оружие, познакомились с теми, кто был не на выезде, человек пятнадцать всего оставалось.

«Кто на 116-ю?» – спрашивает нас, механов, ротный. Все молчат. «Ставь меня…» – говорю. По плечу меня ребята похлопали… Пошел, посмотрел… Вроде заводится. «У нее масло течет, – говорят ребята, – а где – найти не можем». Полазил, посмотрел… Патрубок сломался. Поменял. Стал ездить на выезды, на разминирование дорог. Каждый день. В конце службы был месяц, когда я остался один механик-водитель на семь БМП роты. Ездил то на одной, то на второй, то на третьей, поставили меня еще и зампотехом роты. Я за тот месяц поспал в общей сложности часов двенадцать всего… Все надо ремонтировать, следить за техническим состоянием, да и самому ездить.