Михаил Барклай-де-Толли - Изображение военных действий 1812 года

Я решился, во-первых, привести в действие вышесказанное намерение для освобождения правого своего фланга. Я предложил князю Багратиону стать со своей армией в Выдре, где позиция была выгоднее смоленской и откуда мог он удобнее наблюдать за неприятелем и подкрепить свои аванпосты, будучи при том ближе к 1-й армии и отряду ее в Красном.

В славном кавалерийском деле 27-го числа нашелся на квартире генерала Себастиани дневной приказ, удостоверявший нас, что неприятель известился о намерении нашем и отступал с умыслом.

В Петербурге было много разговоров и суждений о сем происшествии, в особенности же князь Багратион и его приверженцы во многом меня обвиняли. За несколько времени пред тем, когда следовало им напасть и принудить к отступлению голову неприятельских сил, заградивших им путь, не напали они на него. Ныне же, не страшась какой-либо ответственности, говорили они единственно о нападении.

Поведение мое под Витебском доказывает, что я не страшился ударить на неприятеля; я то исполнил, что следовало исполнить Багратиону. Я устремился на голову неприятельской колонны и удерживал ее, доколе достиг места, предположенного к занятию. Я также ударил бы на неприятеля в Рудне, если бы он там остался, ибо мог надеяться уничтожить часть его армии до соединения еще всех его сил.

Общее же сражение за Руднею, в окрестностях Любовичей и Бабиновичей, ни к чему бы не послужило, если бы место сражения за нами осталось; оно причинило бы нам потерю в людях, коих не скоро можно было заменить, потому что резервы наши были частью отдалены, частью еще не устроены; напротив того, неприятель имел позади себя и на флангах корпуса, могущие вскоре его подкрепить; но если бы мы были разбиты и неприятель ударил нам во фланг со стороны Поречья и в тыл, не знаю, во что оборотилась бы тогда армия и самая Россия?

Участь империи зависела от сохранения армии, мне вверенной, доколе не было еще другой для замены оной. В таковых обстоятельствах из одного ложного стремления к славе предавать судьбу империи власти слепого рока – не значило ли изменить Отечеству? Нужны ли мечтания о славных маршах тогда, когда цель войны – истребление неприятеля, поработившего Европу?

Сия цель не могла быть иначе достигнута, как продолжением войны под Витебском. Намеревался я и непременно бы сражался, ибо мог чрез то достигнуть предположенного предмета. Я утомлял и удерживал неприятеля и доставил чрез то князю Багратиону время без препятствий идти к Смоленску.

28-го войска 1-й армии прибыли в места, из коих следовало исполнить действие на левый фланг неприятеля; 2-я армия осталась в Выдре; авангард ее в Смоленске и Инокове, а 27-я дивизия с некоторой частью кавалерии в Красном.

29-го войска, назначенные к действию на Поречье, выступили вперед, неприятель отступал по Витебской дороге до Трубинова; генералы Винценгероде и Краснов преследовали его.

30-го неприятель направился к Комышкам, а оттуда на Рудненскую дорогу; генерал Винценгероде переправился через Двину и наступал вдоль по правому берегу, к Витебску; Краснов занял место между Двиной и Кольниками и следовал за движениями неприятеля; чрез пленных получено сведение о выступлении Наполеона с гвардией его из Витебска в Любовичи.

31-го следовано за движениями неприятеля и все удостоверило, что он собрал всю силу свою за Рудней, в Любовичах, Бабиновичах и Дубровне. Я полагал, что он вознамерится с сей стороны нас атаковать в надежде, может быть, отрезать часть 1-й армии, распространившейся до Поречья.

Для предупреждения сего замысла неприятельского, решился я соединить обе армии в позиции при Волокове, как одной из выгоднейших между найденными нами в течение всего похода, и ожидать в оной сражения.

2 августа обе армии прибыли в сию позицию. Желательно было, чтоб неприятель нас в оной атаковал, ибо все выгоды были с нашей стороны.

На 3-е получено сведение, что неприятель со всеми силами переправился на левый берег Днепра, он стеснил генерала Неверовского, принужденного к отступлению в Смоленск с претерпением значительного урона и 9 орудий.

4-го неприятель остановил генерала Раевского при Смоленске, в тот же день прибыли обе армии на правый берег Днепра.

5-го на рассвете является Наполеон пред Смоленском с соединенной своей силой, состоящей из 150000 человек, подкрепившись 5-м корпусом князя Понятовского, пришедшим из Могилева.

Намерение Наполеона было очевидно; сим неожиданным движением отделял он нас от армии генерала Тормасова, от всех южных губерний России и даже от Москвы. При всякой медленности к лишению его сих выгод, пользовался он временем, дабы распространяться до Днепра и тем предупредить нас в переправе Днепра под сим городом. Каковы были бы впечатления и страх, произведенные известием о сих происшествиях в Москве и южных губерниях? Более всего до́лжно было заботиться об Украине и Малороссии.

Вследствие сего было решено, что 2-я армия выступит, в ночь с 4-е на 5-е , по дороге Дорогобужской, что 1-я армия будет прикрывать сей марш, производимый против левого фланга неприятеля. Она должна была удерживать оного до достижения 2-й армией Соловьевой переправы на Днепре; часть 1-й армии должна была потом следовать по той же дороге, князю Горчакову следовало занять с сильным арьергардом пункты при Гедеонове и Заболотье до прибытия 1-й армии.

Знаменитые сражения, выдержанные 1-й армией 5 и 7 августа в Смоленске, известны по моим донесениям. Неприятель был остановлен, и 2-я армия столь удачно прикрыта, что не лишилась ни одного человека. По достижении надлежащей цели сих сражений, развалины Смоленска были оставлены неприятелю, армия 7-го числа следовала в двух колоннах по Дорогобужской дороге.

Отдача Смоленска дала пищу к обвинению меня моими неприятелями. Слухи, неблагопристойнейшего сочинения, исполненные ненависти против меня, распространились, и особенно людьми, находившимися в отдалении и не бывшими свидетелями сего события.

Для доказательства противоречия их суждений, без сомнения, восприявшего свое начало единственно из самолюбия их умствователей, упомяну только о следующем: 2 августа предписал я обеим армиям занять позицию при Волокове, потому что была единственна во всех окрестностях, где бы можно было ожидать с выгодой неприятельского нападения; сие действие почли слишком подверженным случайности; говорили, что я подвергаю всю армию большой опасности, поставляя ее противу соединенных сил неприятеля; ныне же, когда 2-я армия была отделена от 1-й, требовали, чтобы я с 75000 противился 150000. 3-го числа все исступленные нападения неприятеля действительно были отражаемы нашими войсками; но сей день стоил более 4000 убитыми и ранеными и 2 генералов.