Михаил Скобелев - Стою за правду и за армию!

Особенно жаль было смотреть на этих несчастных оборванцев-погонцев [269], которых судьба и нужда закинули сюда, далеко от родины, в центр мусульманского мира, сделав их жертвой обмана и подлой эксплуатации хищников! И на счет этого несчастного, жалкого и доверчивого люда наживаются эти бессовестные нации, у которых, кроме Мамона [270], нет ничего святого, дорогого! Скобелев всею душой своей ненавидел эту подлую расу. После нескольких примеров, когда, еще под Плевной, эта пресловутая жидовская компания (вернее, кагал) Когана и Гурвица снабжала наши усталые, измученные войска гнилью и всякою мерзостью, Скобелев выхлопотал, наконец, себе право возложить все эти хозяйственный операции на сами же войска.

Главным хозяином и поставщиком всего отряда назначен был полковник Владимирского полка Шаров. И, благодаря энергии, распорядительности и честному отношению к делу этого достойного штаб-офицера, весь отряд пользовался прекрасным, свежим хлебом, крупой, сухарями и другими предметами интендантского довольствия (за исключением, впрочем, фуража). Кроме самой глубокой благодарности, никто из офицеров и солдат ничего не мог ему сказать. Все были сыты, здоровы, веселы и очень довольны, что отделались от услуг этого ловкого для себя, но не для войск жидовского кагала…

Жилось в Адрианополе не скучно, хотя и довольно глупо. Снова от безделья началось шатанье офицеров по разным кафе-шантанам, ресторанам и другим кабакам, число которых еще больше увеличилось и положительно наводнилось различными безголосыми певцами и певицами и невозможными музыкантами… Вся эта мразь, вместе с целою толпой разных мишурисов и аферистов, наехавших с разных сторон, с жадностью набрасывалась на нашего брата и всеми силами старалась вытащить из наших карманов возможно большее число «желтичек». По вечерам мы обыкновенно забирались в одно из таких увеселительных заведений, содержателями которых являлись обыкновенно жиды, и за стаканами вина, большею частью зевая, слушали завывания разных заезжих намазанных красавиц.

В одном из таких ресторанов (если можно так назвать заведения этого рода) у меня вышла с одним господином неприятная история, из-за которой я едва не попал на скамью подсудимых. Войдя вечером в общую залу, я встретил там несколько знакомых офицеров и товарищей и разговорился с ними. В это время в залу из бокового кабинета вышел какой-то генерал с Георгиевским крестом в петлице. Мы были в фуражках, и потому при проходе его взяли под козырек. Генерал, заметив на мне такой же крест, какой был на нем, остановился и спросил, за что я получил эту награду. Я ответил и назвал свою фамилию.

– А, я прекрасно знал вашего батюшку, дядей и братьев и служил с ними на Кавказе, – сказал генерал Н., командовавшей полком в отряде наследника цесаревича, любезно пожимая мне руку.

Во время нашей беседы из кабинета вышел какой-то представительный господин высокого роста, средних лет, с большою русою бородой, в изящном штатском костюме и под сильным влиянием Бахуса. Он держал себя очень высокомерно, толкал всех и ругался, что ему не дают дорогу. Это был, как я уже после узнал, известный московский богач Хлудов [271], составивший себе известность своими миллионами, различными предприятиями и бросанием денег. Движимый патриотизмом ли, честолюбием ли, желанием ли пробрести популярность и ордена или иными какими-либо побуждениями, но только он действительно не жалел своих громадных капиталов на разные полезные дела и много жертвовал, хотя много и сорил. Особенно он известен был в Туркестане своими смелыми предприятиями, ручными тиграми и угощением солдат шампанским.

Во время Сербской кампании он поехал к Черняеву [272]и тоже помогал ему в его хозяйственных операциях. Так и теперь – он явился в действующую армию, бросал бешеные деньги как на разные богоугодные полезные дела, так равно и на кутежи. Знакомство, благодаря своей благотворительности и капиталам, он приобрел в высших сферах, с генералитетом, и смотрел на нашего брата – более мелких деятелей – несколько свысока. Обо всем этом я узнал уже после, когда из-за него чуть не попал на скамью подсудимых.

Проходя мимо нас, Хлудов, сильно покачиваясь, вероятно нечаянно толкнул меня и, вместо того чтобы извиниться, стал ругаться, что ему не дают дорогу. Не желая оставаться в долгу и вспылив, я с силой оттолкнул от себя невежу, который, в свою очередь рассвирепев, хотел броситься на меня, но был удержан офицерами и выведен из гостиницы. Все офицеры были очень довольны тем, что я хорошенько проучил его и не позволил наступить себе на ногу. Между тем оказалось, что Хлудов отправился жаловаться на меня к самому Главнокомандующему, генерал-адъютанту Тотлебену, и скоро от последнего явился в гостиницу плац-майор, подполковник Вульпиус, которого я знал еще в бытность его ротным командиром в Варшавском юнкерском училище.

– Как грустно, что нам приходится встречаться при таких обстоятельствах! – сказал Вульпиус, когда мы втроем вошли в кабинет и уселись за столик.

Я рассказал ему сначала о своем столкновении с Хлудовым, а затем у нас завязался общий разговор, во время которого генерал Н. рассказывал много интересного про Рущукский отряд.

На следующий день, часов в семь, меня разбудил сожитель мой, поручик Марков.

– Поднимайся-ка, приятель. Тебя требует Скобелев по делам службы. Натворил, уж должно быть, вчера что-нибудь!

Я встал, надел шашку и направился к генералу. В столовой я застал Ольгу Николаевну, которая в это время приехала к сыну в Адрианополь.

– А, Дукмасов, здравствуйте! – любезно встретила она меня. – Куда это вы собрались при оружии?

– Да генерал ваш требует меня чего-то по делам службы, Ольга Николаевна, – отвечал я.

– Вероятно, накуролесили что-нибудь, – улыбнулась она. – Идите в кабинет, там Миша с генералом Духониным.

– А больше никого там нет?

– Нет никого. Раньше только был комендант, генерал Штейн.

«А, вот оно что, значит, уже доложили!» – сообразил я, входя в кабинет.

Скобелев, заложив руки назад, быстро ходил по комнате. У окна стоял начальник штаба генерал Духонин.

– Ну вот – представляю вам обезьяну! – сказал при моем входе Скобелев, обращаясь к Духонину. – Что нам с ним делать?

– Вы меня изволили требовать по делам службы, ваше превосходительство, а теперь смеетесь надо мной… Что прикажете? – спросил я серьезно.

– Я так и знал, что он обидится сейчас, – улыбнулся снова Михаил Дмитриевич. – Ну-с, вот в чем дело. Только что у меня был генерал Штейн и рассказывал, как вы вчера вечером в какой-то гостинице подрались с Хлудовым…