Михаил Кутузов - Тактика победы

Мнение Измаил-паши в рассуждении отдаленных действий за Дунаем к приобретению мира содержит в себе много правды; также и то, что он говорит об упрямом характере своего государя, должно быть истина, ибо сие мнение общее как между его подданными, так и между иностранцами, знающими Порту. Несмотря, однако же, на такой характер султана, скорее, думаю, согласится он на уступку Молдавии, как на пожертвование двадцати миллионов пиастров, что хотя и делает только два миллиона червонных, но никак не согласно со скупостью турков.

Ежели бы государю угодно было сделать в требованиях наших от Порты какую-либо перемену, то удобно бы было воспользоваться на сие нынешним чиновником, в Бухаресте находящимся, и тогда бы я просил дать мне наставление, сколь можно поспешнее, потому что долго его здесь продержать, вижу я, что мне никак невозможно будет, а упустив сей случай, должно вновь искать случая к возобновлению переговоров.

При конце письма моего вижу я, что отвечал более, как то, о чем меня вопрошали, но уповаю, что простится мне что-либо излишнее и отнесется к моей ревности.

Вчерашнего числа на рассвете верховный визирь, оставив крепкий лагерь свой между Кадикиой и Писанец, атаковал меня тысячах в шестидесяти кавалерии, пехоты и артиллерии в позиции моей в четырех верстах впереди Рущука. Движения его распоряжены были так мудро, что могли бы служить славою и самому искусному генералу.

Стремление его на оба наши фланга, из которых он левый и турнировал своею конницею, могли бы быть для нас вредны, ежели бы по натуре местоположения не легко можно было предвидеть, что цель его будет между прочим на сии пункты, к чему и взяты были все предосторожности.

Не можно было оставить без внимания и Рущук, куда и действительно стремление неприятеля за наш левый фланг было; для закрытия сей крепости оставил я шесть батальонов, кроме тех, которые по нужде сняты с флотилии. Предосторожность сия была великою помощью, ибо, когда неприятель турнировал левый наш фланг, тогда более 10 т[ысяч] конницы неприятельской очутились между мною и Рущуком в садах, против коих вышла из Рущука часть пехоты нашей, к коей присоединились со всеусердием и несколько болгар, которые вместе могли действовать против неприятеля.

Довольное число наших убитых ядрами доказывает, что артиллерия неприятельская действовала весьма сильно. Конница же его действовала с такою наглостью, что я в долговременную мою против турецких войск службу таковой не памятую, но со всем тем из кавалерии нашей один только Белорусский гусарский полк потерпел несколько поболее, и он только один был опрокинут неприятелем, устремившимся между двух кареев; но сие остановлено весьма скоро, атакою кавалерии нашей во фланг всей анадольской конницы, а более искусным движением одного из наших кареев.

Сражение продолжалось до пяти часов времени, после чего неприятель, опрокинут будучи на всех пунктах, обращен в бегство и преследуем от места сражения на 10 верст вперед, где войска, пробыв до 7-ми часов вечера, возвратились по давно сделанному мною расположению в прежнюю позицию, а неприятель в крепкие свои окопы между Кадикиой и Писанец.

Неприятель спас свою артиллерию, прикрывая ее тысячами тридцатью конницы своей так, что в преследовании невозможно было малочисленную кавалерию нашу вдавать в видимую опасность, атакуя сии многочисленные толпы. Что неприятель был тысячах в 60, то кроме единогласного показания пленных и выходцев верить должно и самим себе, ибо и мало привыкший глаз мог видеть, что они до такого числа доходили.

Наших войск в сражении было, кроме тех, которые в Рущуке оставались, 25 батальонов, 39 эскадронов и 3 казачьих полка.

С душевным удовольствием донести должен Вашему Императорскому Величеству, что поведение всех мне подведомственных начальников было таково, что я ни в котором пункте всей моей позиции не был в беспокойстве ни на одну минуту.

По сущей справедливости, неприятеля убитыми на месте не осталось более, как несколько за полторы тысячи человек, и потери его определительно сказать не можно по привычке их увозить с собою тела. Наш урон убитыми и ранеными не простирается до 500 человек, из коих Белорусского полка подполковник Небольсин и майор Булгаков; о чем, как и об отличившихся достойно, вслед за сим буду иметь счастье Вашему Императорскому Величеству представить.

Знамен в трофеи получено 13, кроме таких, которые во время самого сражения нашими истреблены и кои не приказал я собирать.

Заметно то, что во время самого сражения неприятель позади линии своей, имея с собою рабочих, начал делать ретраншамент, который уже в иных местах на три фута был углублен.

Сегодняшнего числа воздал я посередине лагеря источнику всех побед – Всевышнему благодарение с пушечною пальбою в лагере, крепости и на флотилии.

Сегодняшнего дня прибывающие пленные и выходцы удостоверяют, что все то, что было в многочисленном визирском лагере, было в сражении, так что едва оставалось некоторое число слуг. Агалар-агасси, прибывший из Константинополя с 10-ю ортами, находился в сражении со всеми его людьми; но сказать должно, что по всему пространству батальной линии нигде янычары не показались с таким отличием, в каком они замечаемы прежде сего бывали.

22-го, то есть вчера, Бог Всемогущий даровал мне победу. Я выиграл баталию над визирем, который был, конечно, в шестидесяти тысячах; это не моими, а, конечно, вашими молитвами. Слава Богу, здоров, но усталость такая, что едва могу держать перо. Я весьма доволен генералами и любовью солдат. Дрались на всех пунктах пять часов и везде хорошо.

Приметен анекдот, что визирь получил от меня накануне баталии шесть фунтов чаю, он до него охотник, и приказывал мне, прислав лимонов и апельсинов. Мы с ним весьма учтивы и часто наведываемся о здоровии.

Обнимаю тебя, мой друг, и детей с внучатами. Боже их благослови.

По воздании Всевышнему благодарения за победу, мною одержанную, считаю, во-первых, справедливым долгом изъявить истинную мою благодарность вначале господам генералам, товарищам моим, содействовавшим искусством и мужеством своим разбитию сильного неприятеля; не менее сердечную признательность мою объявляю штаб– и обер-офицерам, столь достохвально должность их выполнивших; нижним чинам, в сражении бывшим принадлежит участие в победе сей, они твердостью своею не уступили нигде мечу неприятеля, и те части войск, которые я во время самого жаркого сражения близко видеть мог, во всех тех видел дух русских и победу, уже написанную на их лицах.