Михаил Кутузов - Тактика победы

Князь Михаил Ларионович!

Со 2 сентября Москва в руках неприятельских. Последние Ваши рапорты от 20-го, и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия против неприятеля и освобождения сей первопрестольной столицы, но даже по последним рапортам Вашим вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула со знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом в опасности!

По рапортам же от генерала Винцен[ге]роде вижу Я, что неприятельский десятитысячный корпус продвигается по Петербургской дороге. Другой в нескольких тысячах также подается к Дмитрову. Третий продвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25-е число находился в Москве.

По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам со своею гвардиею, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволили вам действовать наступательно?

С вероятностью, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом гораздо слабее армии, Вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставив его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов.

На Вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожения сей столицы, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною Вам армиею, действуя с решимостью и деятельностью, Вы имеете все средства отвратить сие новое нещастие.

Вспомните, что Вы еще должны отчетом оскорбленному Отечеству в потере Москвы.

Вы имели опыты моей готовности Вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с Вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которых ум Ваш, воинские таланты Ваши и храбрость войск, Вами предводительствуемых, нам предвещают.

Пребываю навсегда Вам благосклонный

Нашему генерал-фельдмаршалу князю Голенищеву-Кутузову.

Усердна Ваша служба и многие оказанные Вами знаменитые Отечеству заслуги, а наконец и ныне в 6-й день сего текущего месяца одержанная войсками, предводительству Вашему порученными, совершенная победа над сильным французским корпусом, под начальством короля Иоахима Мюрата состоящим, обращают вновь на Вас внимание Наше и признательность, в ознаменование которых признали Мы за благо пожаловать Вам золотую с лавровыми венками, украшенную алмазами шпагу.

Сей воинственный знак, достойно Вами стяжанный, да предшествует славе, какою по искоренении всеобщего врага увенчает Вас Отечество и вся Европа.

Государь мой Иван Викулыч!

Именем моим поручаю Вам успокоить купеческое и мещанское сословия, которые, как я слышал, пустыми слухами приведены в волнение и опасность. Уверьте их, что я ищу дать врагу сражение, но никак не ретируюсь, и что цель моя не в том состоит, чтобы выгнать неприятелей из пределов наших, но чтобы, призвав в помощь всемогущего Бога, изрыть им могилы в недрах России. Уповайте на Бога, молите его о поддержании сил и храбрости нашего воинства, исполняйте Ваши обязанности и будьте покойны. Вы есть и будете защищены, в том удостоверяет Вас всегда доброжелательный и усердный

Я, слава Богу, здоров, мой друг. Здесь, ей-богу, все хорошо. Наполеон бегает по ночам с места на место, но по сю пору мы его предупреждаем везде. Ему надобно как-нибудь уйти, и вот чего без большой потери своей сделать нельзя.

Детям благословение.

Генералу от инфантерии Милорадовичу приказано от меня следовать по большой дороге за неприятелем и теснить его сколько можно более. Вследствие чего, Ваше высокопревосходительство, старайтесь выиграть марш над неприятелем так, чтобы главными силами Вашими по удобности делать на отступающие головы его колонн нападения во время марша и беспрестанные ночные тревоги.

Сие самое предписано графу Орлову-Денисову делать слева по большой дороге. Такой род преследования приведет неприятеля в крайнее положение, лишив его большей части артиллерии и обозов. При сем прошу Вас меня сколь можно чаще уведомлять о положении Вашего корпуса и об успехах, в коих я не сомневаюсь.

Всемилостивейший Государь!

Генерал от кавалерии Платов с некоторого времени оказал давнюю свою ревность и действовал неутомимо при всей своей болезни. Кажется, что верх его желаний есть титло графское.

Всемилостивейший Государь, Вашего Императорского Величества всеподданнейший

Я, слава Богу, здоров, мой друг, но хворал очень поясницею, так что не мог на лошади сидеть. […]

Беннигсена почти к себе не пускаю и скоро отправлю. Сегодня я много думал о Бонапарте, и вот что мне показалось. Если вдуматься [90], он умел или никогда не думал о том, чтобы покорить судьбу. Наоборот, эта капризная женщина, увидев такое странное произведение, как этот человек, такую смесь различных пороков и мерзостей, из чистого каприза завладела им и начала водить на помочах, как ребенка.

Но, увидев спустя много лет и его неблагодарность и как он дурно воспользовался ее покровительством, она тут же бросила его, сказав: «Фу, презренный! Вот старик, – продолжала она, – который всегда обожал наш пол, боготворит его и сейчас, он никогда не был неблагодарным по отношению к нам и всегда любил угождать женщинам. И чтобы отдохнуть от всех тех ужасов, в которых я принимала участие, я хочу подать ему свою руку хотя бы на некоторое время…»