Иоахим Гофман - Власов против Сталина. Трагедия Русской освободительной армии, 1944–1945

Что заведомо отличало их от немцев, это ясное сознание борьбы не только против чего-то, но и за что-то: «За свободную, счастливую великую Россию» и «за счастье нашего народа», как вновь и вновь повторялось в различных вариантах. «Мы ведем идейную борьбу, – цитировала газета «Доброволец» одного летчика в фоторепортаже об авиационной группе 23 января 1944 г., – мы боремся за великую и свободную национальную Россию». Один из офицеров-летчиков не скрывал, что трудно принять оружие из рук другого народа и вступить в борьбу с кровно родственными людьми, «но, к нашей глубокой печали, у честного и храброго русского гражданина не остается иного пути». Эти люди, хорошо знакомые с условиями сталинского режима, действовали, исходя из патриотических мотивов, они хотели быть «летчиками-патриотами», «крылатыми бойцами за новую Россию» и были убеждены в справедливости своего дела. Тот, кто упрекает их в том, что они были «наймитами» немцев, упускает из вида, что они не получали ничего, кроме скудного денежного содержания и обычного фронтового довольствия. Не такие средства и даже не внешний нажим могли побудить их вступить в борьбу на стороне немцев и рисковать своей жизнью. Двое из них 29 марта 1944 г. так мотивировали свое присоединение к Освободительному движению: «Мы, капитан Семен Тимофеевич Бычков и старший лейтенант Бронислав Романович Антилевский, бывшие летчики Красной Армии, дважды орденоносцы и Герои Советского Союза, узнали, что сегодня сотни тысяч русских добровольцев, еще вчера находившиеся в рядах Красной Армии, плечом к плечу с немецкими солдатами сражаются против сталинского господства. И мы тоже вступили в эти ряды» [43].

В конце концов, никто не смог бы удержать их от возвращения со своими самолетами на советскую территорию. Однако достоверно известно, что в группе Хольтерса – Мальцева не было ни единого случая такого дезертирства. Правда, некоторые пилоты легкой эскадрильи, задействованной в Белоруссии, как сообщается, исчезли в лесах и, очевидно, перешли к партизанам [234].

Несмотря на позитивное развитие ситуации, летная группа, которая находилась в ведении пункта обработки данных «Восток», могла быть лишь временным решением. Путь к реализации своих собственных планов перед Мальцевым открылся только тогда, когда Русская освободительная армия действительно появилась на свет. После признания Власова 16 сентября 1944 г., наконец, настал момент, чтобы выступить с выработанными тем временем предложениями о создании собственных военно-воздушных сил. Согласно планам, которые распространял предполагаемый командующий полковник Мальцев, ВВС РОА должны были иметь для начала такой состав [235]: штаб, из авиационных частей – истребительная и штурмовая эскадрильи, а также бомбардировочное звено, эскадрилья связи и запасная эскадрилья, из зенитных частей – зенитный полк из 9 батарей, а также запасной зенитный полк из 15 батарей, затем – 4 пропагандистские роты для ведения пропаганды через линию фронта и для воздействия на очень многочисленных русских добровольцев, остававшихся в германских люфтваффе. Совокупная численность была сначала намечена в количестве 2594 офицеров, унтер-офицеров и рядовых – основной персонал, не менее 1880 человек – учебный или временный персонал, 25 боевых самолетов, 21 учебный или связной самолет, а также 96 зенитных орудий. По согласованию с Власовым Мальцев хотел разместить ВВС РОА на компактной территории, по возможности в Судетской области, – стянуть летные подразделения на центральном аэродроме и поблизости организовать штаб-квартиру. Одновременно русские предложили собственными силами решать задачи вербовки, политической подготовки, контрразведывательного контроля и санитарного обслуживания. Но они продолжали зависеть от помощи немцев в переподготовке или подготовке русского персонала, в устройстве упорядоченной связи, администрации, социального обеспечения и, разумеется, в материальном оснащении самолетами, оружием, автомашинами, оборудованием и т. д.

Когда полковник Мальцев в конце лета 1944 г. представил заявки, он мог рассчитывать на далеко идущее понимание со стороны высокопоставленных командных инстанций Люфтваффе. Это касалось не только ответственного в данной сфере инспектора по иностранному персоналу люфтваффе «Ост» генерал-лейтенанта Ашенбреннера, бывшего военно-воздушного атташе в германском посольстве в Москве, который умело отстаивал заявки перед главным командованием люфтваффе. И другие высокопоставленные офицеры люфтваффе уже давно – причем по убеждению, а не только по конъюнктурным соображениям – выступали за военный союз с силами «новой России» на основе абсолютного равноправия. В этой связи следует назвать прежде всего начальника 8-го (военно-исторического) отдела Генерального штаба люфтваффе генерал-майора Герхудта фон Родена, который уже в качестве начальника штаба 1-го воздушного флота в письме к тогдашнему начальнику Генерального штаба ОКЛ генерал-полковнику Ешоннеку от 13 мая 1943 г. – хотя еще и безрезультатно – указал на «решающее значение» национального русского движения сопротивления [236]. Благодаря, в частности, поддержке широкомасштабного формирования русских военно-воздушных сил, выраженной Герхудтом фон Роденом в памятной записке начальнику Генерального штаба люфтваффе генералу авиации Коллеру от 5 октября 1944 г., заявки Мальцева нашли теперь быстрый и благожелательный отклик. Так, командование германских люфтваффе заявило о безоговорочной готовности предоставить находящийся под его опекой русский персонал – речь шла о добровольцах, а не о военнопленных, как утверждалось советской стороной, – в требуемом количестве, передать самолеты, оружие, автомашины и т. д., выделить подходящие аэродромы и во всех отношениях поддержать формирование ВВС РОА. Поначалу оно не могло выделить горючее, необходимое для обучения, тренировок и боевых вылетов. На трудности натолкнулась и передача оружия и оборудования для оснащения зенитных частей, по причине чего было предложено постепенно укомплектовать русским персоналом немецкие батареи в зоне действий, не отвлекая их от оборонительных задач, и затем подчинить их ВВС РОА. В качестве мест для формирования были установлены и 23 ноября 1944 г. предложены генерал-лейтенантом Ашенбреннером генерал-квартирмейстеру: аэродром Эгер [ныне Хеб, Чехия. – Прим. пер. ] – для истребительной эскадрильи и прочих авиационных частей, за исключением эскадрильи связи, а также для роты связи ВВС, аэродром Карлсбад – для запасной эскадрильи, а также в качестве места сбора и проверки летного и летно-технического персонала, город Брюкс [ныне Мост, Чехия. – Прим. пер.] – для частей зенитной артиллерии [237].