Энтони Бивор - Высадка в Нормандии

Появился здесь и полковник Кэнэм, который провел по возвышенности другой отряд. Посовещавшись, они с Кота решили, что группа солдат 1-го батальона 116-го полка вместе с рейнджерами должна продвигаться на мыс Персе. Этот смешанный отряд получил прозвище «бригады ублюдков» Кота. Солдаты 116-го полка говорили, что «поодиночке рейнджеры – лучшие бойцы, каких мы только встречали, но их невозможно сплотить и заставить действовать коллективно».

На возвышенность поднимались все новые и новые группы американцев, однако здесь им пришлось считаться с минными полями – как настоящими, так и ложными. Они старались ступать след в след за идущими впереди. На ум приходили виденные по пути убитые и раненые. Солдат 29-й дивизии вспоминал: когда он поднялся на возвышенность, то увидел лейтенанта, которому оторвало ногу ниже колена. «Из колена торчали острые обломки костей, белые-белые. Он повернулся ко мне и сказал: “Солдат, берегись мин!”» И такой кошмарный случай был не единственным. Взбираясь на возвышенность, солдат 115-го полка наткнулся на лежащего человека: «Я подошел ближе и увидел, в чем дело. Он наступил на мину, и ему оторвало половину правой ноги. Он удобно устроился и курил. Всех проходящих мимо обязательно предупреждал, что в метре от него зарыта еще одна мина».

Хотя к полудню в глубь побережья пробились и «бригада ублюдков» Кота, и другие подразделения, с берега по Вьервильскому проходу не поднялся пока ни один танк. Верхнюю часть прохода обстреливали орудия американского боевого корабля: «В воздухе висела смесь дыма, пыли от раздробленного взрывами бетона и едкий запах пороха». Сразу после 12:30, когда обстрел прекратился, Кота повел за собой вниз по проходу головной дозор, по пути захватывая в плен павших духом немцев. От мирных французов – жителей Вьервиля, которые прямо в магазине пили молоко, – они узнали, что около 400 немцев удрали из деревни, как только открыла огонь корабельная артиллерия. В самом низу прохода американцы обнаружили противотанковый завал и небольшое минное поле. Одного из пленных немцев погнали первым, остальные старались ступать за ним след в след. Вышли на набережную, откуда видны были усеявшие пляж трупы, подбитые танки и солдаты, все еще укрывающиеся за углами прибрежных вилл. Кота приказал офицерам собрать этих солдат и двигаться с ними вперед, а саперам – взорвать завал.

Дальше по берегу генерал обнаружил солдат, укрывающихся у подошвы возвышенности. Неподалеку стоял брошенный танк с бульдозерными ножами. Кота крикнул солдатам, что только-только спустился по проходу сверху. «Там никого нет, только на скале засели несколько немцев, и тех сейчас выкуривают. Неужели ни у кого не хватит смелости повести этот танк по проходу?» Наконец он нашел солдата, согласившегося повести танк к проходу с необходимым сейчас запасом взрывчатки. Сам Кота направился к следующему проходу, ведшему в Ле-Мулен, где собрались офицеры штаба дивизии. Генерал тут же выпалил им множество различных приказов.

Затем Кота двинулся дальше на восток в поисках заместителя командира 1-й дивизии бригадного генерала Уэймана. Вид у Уэймана оказался самым небоевым: вся его одежда вымокла при высадке и теперь он кутался в одеяло. Договорились, что 116-й полк будет зачищать территорию дальше к западу от Вьервиля до Гранкана, а 115-й полк, второй эшелон 29-й дивизии, который в 11:00 начал высадку на участке «Фокс-Грин», двинется в глубь побережья на Лонгвиль. После этого Кота вернулся на свой КП. Не все, что он видел, вызывало у него удовлетворение: «Некоторые подразделения 6-й инженерной бригады особого назначения, вырыв себе неглубокие окопчики в качестве укрытий от артогня, расселись и преспокойно уплетали пайки, хотя вокруг лежали убитые и умирающие». Вот кого нельзя винить – это санитаров: они тогда выносили тех, кто был ранен взрывами противопехотных мин на возвышенности.

Наращивание союзных сил на плацдарме ускорялось. К 12:30 американцы высадили в секторе «Омаха» 18 772 человека. Через полчаса одна рота 16-го пехотного полка 1-й дивизии при поддержке подразделения 116-го полка 29-й дивизии начала атаку на Кольвиль-сюр-Мер. В некоторых донесениях сообщалось, что многие немцы в Кольвиле были пьяны и для забавы выкрикивали приказы по-английски. Американцы пробивались вперед, но вскоре попали под огонь своей корабельной артиллерии и потеряли восемь человек. Запах пороховой гари сделался таким нестерпимым, что большинству солдат роты Г, не исключая и санитаров, которые оказывали помощь раненым, пришлось действовать в противогазах. Подали сигнал желтыми ракетами, однако стрельба не прекратилась. Через некоторое время, впрочем, орудия корабля смолкли. И лишь позднее в штабе 352-й дивизии стало известно, что деревня окружена американскими войсками: поступило донесение о том, что эвакуировать раненых в тыл «возможности более не имеется».

18-й пехотный полк 1-й дивизии обошел Кольвиль, где продолжался бой, и двинулся дальше. 115-й полк 29-й дивизии также продвинулся в глубь побережья и атаковал Сен-Лоран. Вскоре после этого, в 14:45, удалось выяснить, изучив книжки денежного и вещевого довольствия немецких солдат, что первые захваченные пленные принадлежат к 352-й пехотной дивизии. «Я просто глазам своим не поверил», – записал вскоре после боя офицер разведки. Его потрясло то, что американцы даже не подозревали о присутствии здесь этой дивизии.

Как только были подавлены почти все обнаруженные огневые точки противника, бронированные бульдозеры смогли расчистить отдельные участки, что позволило войскам и технике легче высаживаться на берег и быстрее продвигаться в глубь сектора. Сгоревшие танки оттаскивали прочь, как и поврежденные десантные катера и шлюпки. Один сапер из 1-й дивизии жаловался, что его несколько дней после этого, не давая есть, преследовал запах горелого мяса. Группы подрывников продолжили уничтожать устроенные немцами на береговой полосе заграждения. Те, которые могли быть снабжены минами-ловушками, цепляли крюками на длинных тросах и оттаскивали подальше. То тут, то там еще падали немецкие снаряды – вражеская артиллерия продолжала беспокоящий огонь по береговой полосе, – но чаще взрывы гремели не от снарядов, а от сработавших мин или от зарядов взрывчатки, заложенных на заграждения группами подрывников.

Санитарные команды тоже трудились не покладая рук. Для многих раненых, особенно тех, кто впал в шоковое состояние, было весьма опасно переохлаждение. Санитары посылали солдат за дополнительными одеялами, сохранившимися на подбитых десантных шлюпках, а индивидуальные пакеты собирали с убитых. Зачастую санитары мало чем могли помочь раненым, разве что сделать укол морфия или стянуть края рваных ран – например при осколочных ранениях в ягодицы. Некоторые раненые уже не имели надежды выжить. «Я увидел молодого солдата, – писал капитан 60-го медико-санитарного батальона. – Он был очень бледен и кричал явно от нестерпимой боли. Из-под разорванного обмундирования выпали наружу кишки. Я был бессилен помочь ему, сделал только инъекцию морфия и подбодрил. Вскоре он умер».