Роберт Гейтс - Долг. Мемуары министра войны

Президент настаивал, что декабрьский отчет о прогрессе в Афганистане должен быть «максимально сдержанным», что нужно избежать шумихи предыдущего года. Черновик отчета Петрэус представил в Белом доме 30 октября, на брифинге для Донилона и Люта. Как обычно, презентация свелась к показу слайдов PowerPoint. На одном слайде были показаны места дислокации подкреплений, на втором отмечалось увеличение численности афганских сил безопасности вдвое с 2007 года – до 260 000 человек. Затем Петрэус сосредоточился на кандагарской операции. По его мнению, важнее всего было то, что эту операцию проводили сами афганцы и что афганские части составили почти 60 процентов сил, задействованных в операции. Особенно генерала радовала инициатива «Афганская местная полиция»: молодых мужчин из сельской местности набирали на службу, обучали и снаряжали, после чего они возвращались служить домой. Разумеется, за ними наблюдали, чтобы они сотрудничали с регулярной полицией и афганскими властями и не вздумали создавать местное независимое ополчение. Первые результаты осуществления этой инициативы были весьма обнадеживающими.

Высшее военное руководство США пообещало президенту, что наши войска в течение двух лет очистят от талибов, удержат и передадут под контроль афганцев все территории, где дислоцировались американские части. К осени 2010 года около трети страны (а если считать по проценту населения – даже больше) фактически перешли под ответственность афганских сил безопасности. Наши два года в провинции Гильменд истекали в следующем июле. Эти сроки, безусловно, не очень-то радовали военных, но таково было решение президента. Я мог понять настойчивость Обамы в выполнении обязательств. Если не реализовать обещанное в течение двух лет, сколько еще времени это займет? И велик риск открытого многолетнего противостояния. Нет, мы договорились о стратегии и собирались ее придерживаться. Президент готов выполнить свою часть сделки, несмотря на имеющиеся у него сомнения, но хочет убедиться, что и другая сторона не нарушит слова.

Саммит НАТО в Лиссабоне 20–21 ноября стал вехой в политике альянса в Афганистане. Карзай, который присутствовал на «афганской» части саммита, в своей инаугурационной речи годом ранее предположил, что иностранные войска завершат боевые операции к концу 2014 года и передадут полный контроль местным силам; год был выбран не случайно, поскольку это последний год пребывания самого Карзая у власти. Обама поддержал названный Карзаем срок две недели спустя, в своем декабрьском обращении, и страны – члены альянса одобрили его в Лиссабоне в ноябре 2010 года. В то же время они гарантировали дальнейшую помощь Афганистану в подготовке армии, поставки военной техники и снаряжения, а также гражданскую помощь после 2014 года.

Президент нанес неожиданный визит в Афганистан чуть более недели спустя, 3 декабря. Погода помешала ему прилететь вертолетом с авиабазы Баграм в Кабул и встретиться за обедом с Карзаем; вместо этого они переговорили по телефону. Президент провел несколько часов, общаясь с американскими военнослужащими, навестил раненых в госпитале на базе и встретился с Петрэусом и Эйкенберри. Афганцы выражали недовольство тем, что Обама так и не повидался с Карзаем, а некоторые наши военные жаловались, что президент «отделался» авиабазой и не побывал на передовой. На мой взгляд, критика была необоснованной, особенно в последнем случае. Если бы меня спросили, я бы не рекомендовал поездку на передовую: в конце концов, министры обороны – расходный материал, а президенты – штучный товар.

Я прибыл в Афганистан через четыре дня после президента, отчасти для того, чтобы на месте ознакомиться с ситуацией перед предоставлением отчета, а отчасти для того, чтобы посетить войска перед праздниками. Генерал-майор Ф. Кэмпбелл, командир 101-й воздушно-десантной дивизии, принимавший нас с Карзаем в прошлом мае на базе Форт-Кэмпбелл, изложил реальную обстановку на востоке. В некоторых областях, например в долине реки Пеш, сказал он, долгосрочное американское военное присутствие является дестабилизирующим фактором. Местные жители ненавидят и нас, и талибов, так что лучше оставить их в покое. Генерал сказал, что необходимо больше средств РНР и больше огневой мощи, чтобы подавить очаги сопротивления боевиков, проникающих через границу, из Пакистана. Прогресс налицо каждый день, прибавил он, «но на все требуется время».

В этой поездке я провел два полных дня с войсками, первый – в региональном командовании (РК) «Восток», а второй – в РК «Юг». На передовой оперативной базе Джойс, недалеко от границы с Пакистаном, я вручил шесть «Серебряных звезд» [126] – свидетельство не только доблести наших солдат, но и ожесточенности войны на востоке Афганистана.

Вертолет доставил нас на передовую базу Коннолли, к юго-западу от Джелалабада (это все еще зона ответственности РК «Восток»). По-моему, это был мой самый эмоциональный визит на линию фронта в качестве министра. За неделю до моего прилета шестеро солдат из одного взвода этой базы были убиты переметнувшимся к талибам афганским полицейским. Я встретился один на один с восемнадцатью солдатами этого взвода. Мы сидели на складных стульях в палатке, и я тихо сказал, что сделаю все, что только в человеческих силах, чтобы поддержать семьи погибших. Я представляю, как им тяжело, прибавил я, но необходимо и дальше выполнять свою работу. Мы проговорили минут пятнадцать. Я поблагодарил солдат за службу и оставил записи в книгах памяти каждого из шести павших. А после доклада офицеров я выступил перед аудиторией из 275 военнослужащих. Признаюсь, я едва сдерживал слезы. Перед вами тот парень, сказал я, который подписал приказ, что привел вас сюда, и потому «я ощущаю личную ответственность за всех и за каждого». Эти слова я говорил всем военнослужащим, с которыми встречался, но в тот день, пообщавшись с ребятами из взвода, где служили шестеро погибших, ощутил необходимость сказать больше: «Я разделяю вашу скорбь, вашу горечь, ваши страдания. Не думайте, что мне неведомы эти чувства. Вы делаете то, что должны, и ваши деяния побуждают меня и далее делать свое дело». Справившись с комком в горле, я добавил (такого я никогда не произносил вслух ранее и, смущенный случившимся, не повторял впредь): «Просто хочу поблагодарить вас и сказать, как сильно я вас люблю».

В Вашингтон я вернулся к началу очередного раунда конфликтов из-за политики в Афганистане. Как я уже говорил, президент ясно дал понять, публично и в частном порядке, что декабрьский отчет призван показать, добились ли мы успехов, и выявить «узкие места», где требуются корректировки. Обама планировал, что в начале 2011 года немногочисленная группа глав ведомств изучит документ и наметит дальнейшие действия. К сожалению, подготовленный под руководством Люта доклад Штаба национальной безопасности фактически ставил под сомнение основные положения декабрьского отчета, прежде всего само упоминание о прогрессе (сразу вспомнились подковерные игры вокруг решения президента годом ранее). Мы с Хиллари были в ярости. Лют сказал нашим представителям, что ШНБ «держит руку на пульсе», и отверг все попытки Госдепартамента и министерства обороны представить в докладе различные точки зрения. Я сказал Донилону, что ШНБ может и дальше «мерить пульс», но он не вправе проводить собственную внешнюю политику. Аналитические документы, подготовленные межведомственной группой, предлагали разные взгляды на ситуацию, в том числе содержали положительную оценку ряда достижений в Афганистане. Но именно доклад ШНБ, который любой непредвзятый наблюдатель сочтет чрезмерно негативным, наверняка окажется основой для обсуждения. Некоторые из предложенных в докладе «корректировок» покушались на саму стратегию, вовсе не преследуя цели сделать ее более эффективной.