Макс Хейстингс - Первая мировая война. Катастрофа 1914 года

Вторая половина мало чем отличалась от первой. Вскоре после полудня стало очевидно, что британцам нужно отступать – некоторые уже и так просачивались в тыл. Несколько частей благополучно отступили, но остальные задержались, и немецкая пехота подобралась к ним сзади, по холму у Ле-Като. «Около 14:30 положение ухудшилось дальше некуда, – писал Берти Тревор из Йоркширского полка. – Гребень холма справа от нас… разнесли в клочья, максимы лупили по нам почти в упор, с расстояния около 800 м; беспрерывно рвались снаряды и летела шрапнель. Половина наших была ранена, боеприпасы заканчивались. <���…> Один батальон уже сдался, я видел, как немецкая гвардия взяла их в плен и проскакала вокруг парадным маршем» {513}.

Сложнее всего оказалось вытаскивать с поля боя британскую артиллерию. Огневые позиции некоторых батарей были расположены на одной линии с пехотой. Расчет должен был подойти с упряжкой к орудию, подцепить его и увезти в тыл, и все это под прицелом расположенных в полутора километрах немцев. На глазах у правого фланга Смита-Дорриена артиллеристы проявляли незаурядную, забытую уже доблесть, снова и снова устремляясь галопом вперед под градом пуль и снарядов в попытках вытащить свои орудия. Пехота, повскакав, радостными криками приветствовала лошадь артиллеристов, мчащуюся по склону на виду у немцев. На стороне противника лейтенант Шахт и его коллеги-пулеметчики не верили своим глазам: «Чуть ли не в самой гуще разрывов вдруг появилась темная масса. Это был [британский] отряд, приближающийся бешеным галопом. Мы подумали только: “Они что, свихнулись?” Но нет, это они с беспримерной храбростью пытались в последнюю минуту вытащить свои батареи. <���…> 12 пулеметов нестройным хором застрочили по этим самоубийцам. Какая же кошмарная там возникла свалка! <���…> Одна [лошадь] осталась стоять под этим диким градом пуль, пощипала траву, заржала, требуя воды, и устало помотала головой».

Снова и снова пули и рвущиеся под ногами снаряды валили всадников и лошадей на землю в бьющиеся окровавленные груды. Два орудия удалось вытащить из мясорубки и отвезти в тыл, однако соседние пришлось бросить, сняв затворы. Крест Виктории получили один офицер и двое ездовых, которые, промчавшись в 200 м от приближающейся немецкой пехоты, каким-то чудом вывезли одну из двух гаубиц. Второй отряд, предпринявший аналогичную попытку, был уничтожен полностью. Суффолкцы, аргайл-сазерлендцы и йоркширская легкая пехота прикрывали в середине дня отход 5-й дивизии, неся большие потери. В 3 часа дня майор Тревор из Йоркширского полка увел уцелевшую часть своей роты. При отступлении через поле рядом с ним убило двоих, однако «мы шли, а не бежали, как и подобает настоящим олдершотцам; три раза мы разворачивались и отвечали на огонь противника. Потом каждый ринулся к траншеям и другим укрытиям под смертельным огнем. <���…> Мы отступали через орудийные батареи, вокруг которых лежали убитые артиллеристы» {514}.

Смит-Дорриен стоял у дороги, глядя на марширующие мимо войска – в предсказуемом беспорядке, но на удивление бодрые духом в большинстве своем. «Это было восхитительное зрелище, – писал он позже. – Они шли размеренным шагом, покуривая трубки как ни в чем не бывало, все формирования перемешались между собой. Тогда они напомнили мне толпу, возвращающуюся со скачек» {515}. Отзыв, надо сказать, мало общего имел с действительностью: корпусу Смита-Дорриена пришлось разыграть сражение XIX века против мощи оружия XX века, и ни одному из здравомыслящих его участников такой расклад понравиться не мог. Кроме того, ошибочно было бы делать вид, будто все как один проявляли героизм. Офицерам приходилось размахивать револьвером, останавливая дезертиров. В середине дня в Кодри полковника Ирландских стрелков Уилкинсона Берда, принявшего командование бригадой, попросили возглавить новую контратаку. Когда он отдал приказ майору, командующему соседним батальоном, тот посмотрел Берду в глаза и сказал: «Должен предупредить, сэр, люди больше в атаку не пойдут. Их сильно потрепало». – «А обороняться смогут?» – «Думаю, что да» {516}.

Отчаянно пытаясь что-то разузнать, Берд окликнул разгоряченного штабного, скачущего мимо: «Эй! Эй! Скажите, что произошло!» Тот крикнул в ответ: «5-я дивизия справа от нас разбита наголову. 4-ю дивизию слева теснят назад. До свидания!» Описанная им картина довольно сильно преувеличивала бедственное положение британцев, однако точно отражала панику, охватывающую тех, кто должен был проявлять стойкость. Александр Джонстон был сильно возмущен, когда его командир бригады объявил отступление из Кодри: «Мне кажется, нам следовало постараться удержать город. Немецкая пехота не выказывала намерения атаковать». Однако ливень орудийного огня остудил боевой пыл защитников. Уилкинсон Берд попросил майора соседнего батальона прикрывать отступление в арьергарде. «Я постараюсь, сэр, – ответил майор, – но должен предупредить: после всего пережитого мои ребята могут не выдержать сильную атаку». Несмотря на проявленное британской артиллерией мужество, командир батареи, которого Берд попросил поддержать бригаду огнем, отказался, заявив, что не может подставлять своих людей под немецкие винтовки. Тогда Берд официально отдал приказ командиру батареи, однако вскоре узнал у ординарца, что батарея отступила в тот же миг, как немцы начали стрелять по ней от Линьи. Поступок благоразумный, но бесславный.

В конце концов конный ординарец подал бригаде Берда сигнал к отступлению. Сотни солдат, лежавших до того на скошенном поле, поднялись и побежали на юг к мосту за железной дорогой, проходившей позади британского фронта. Одному из очевидцев сцена напомнила «начало большого кросса по пересеченной местности». Берд и адъютанты частей сели в седло – чтобы их хорошо видели солдаты: «Мы смотрели на это столпотворение. Первыми показались ездовые, погоняющие упряжки с орудиями, и повозки, облепленные цепляющейся за борта пехотой. Затем, через некоторое время, – толпа выбившихся из сил и бредущих шагом. <���…> И в самом конце – офицеры, идущие поодиночке или парами».

Халл, несгибаемый командир мидлсексцев, отступал последним из своей дивизии. Некоторые артиллерийские расчеты поспешили в тыл, даже не пытаясь вызволить орудия, что побудило молодых офицеров Ирландских стрелков вызваться прикатить брошенные пушки. Однако без лошадей и сбруи задача представлялась невыполнимой. Ирландские стрелки в тот день потеряли пять офицеров и 60 рядовых убитыми и пропавшими (большинство попали в плен) – и еще 25 ранеными. Уилкинсон Берд прошел это сражение невредимым, однако три недели спустя потерял ногу в другой битве. Лейтенант Зигенер, немецкий пехотинец, рассказывал, как начали наступать его солдаты при виде отходящих британцев: «Несмотря на большие (и продолжающие расти) потери, мы хотели дожать врага. В 200 м от нашего фронта находилась траншея, в которой еще сидели бойцы. Но и там уже виднелись белые флаги. Британцы выходили с поднятыми руками. Один офицер подошел и сдал свою саблю, но издали по нам по-прежнему палили. Я указал на это и пригрозил немедленно его расстрелять. Британец махнул своим, и пальба стихла» {517}.