Валентин Рунов - Генерал Брусилов. Лучший полководец Первой Мировой войны

8 августа в одной из аудиторий Московского университета по инициативе П. П. Рябушинского собралось Всероссийское собрание общественных деятелей. На нем было представлено около 400 делегатов от общественных и политических организаций. Из общественных деятелей были Н. В. Родзянко, П. Н. Милюков, В. В. Шульгин и другие. Из военных – генералы А. А. Брусилов, М. В. Алексеев, Н. В. Рузский, А. М. Каледин, Н. Н. Юденич.

На собрании с большим докладом о положении в армии выступил М. В. Алексеев. Он обрисовал достаточно печальную картину, заявив, что только самые решительные меры могут исправить положение. После него выступил Брусилов. Он поддержал Алексеева, заявив, что все, что сказал Михаил Васильевич, «есть истина святая». Кроме того, Алексей Алексеевич сказал: «Если вы все, русские люди, желаете играть роль в общественной жизни и иметь значение для России, вам необходимо вмешаться в толпу и повелевать ею, надо с оружием в руках выйти на улицу, тогда только так называемая инициатива может повлиять на ход дел». Разгорячившись, генерал даже заявил, что готов лично возглавить этих добровольцев. Зал ему аплодировал, но когда по рядам пустили бумагу для записей, в ней оказалась всего одна фамилия какого-то инженера из Коломны. Интеллигенция ясно дала понять, что дальше разговоров о наведении порядка она идти не собирается.

После выступлений генералы, собравшись вместе, продолжили начатый разговор. Но при этом было заметно, что каждый из них претендовал на ведущую роль в будущем армии и предлагал свой путь в решении ее проблем.

Н. В. Желиховская, узнав о встрече генералов, тут же предложила написать статью «Выступление белых крестов», намекая на высокие награды собравшихся. Позже в опубликованной третьей части воспоминаний Брусилова даже имеется краткий комментарий по этому поводу и сведения о том, что эта статья «очень доброжелательная». Но в архивах А. А. Брусилова и Н. В. Брусиловой, а также в московских и петроградских газетах того времени данной статьи обнаружено не было. Это достаточно красноречиво говорит о том, что Надежда Владимировна после смерти мужа пыталась в определенной степени «дополнить» его биографию собственными вставками.

В воспоминаниях Брусилова даже говорится о том, что в июле – августе 1917 года он, предвидя надвигающуюся катастрофу, даже пытался подкупить воинские части, дислоцировавшиеся на Ходынском поле, за два миллиона рублей. Ради сбора этих средств он лично посетил многих московских толстосумов и «везде получил массу комплиментов, но без денег». Поэтому данная затея успехом не увенчалась.

12 августа было собрано Государственное совещание, которое должно было наметить программу действий России на дальнейшее. 13 августа для участия в этом совещании приехал Л. Г. Корнилов. Его встречали на Александровском вокзале в Москве. Приезд Верховного главнокомандующего был обставлен торжественно. На перроне выстроился с развернутым знаменем и хором музыки почетный караул от Александровского военного училища. На левом его фланге встала команда женщин-юнкеров. Далее расположились депутации союза офицеров армии и флота, союза георгиевских кавалеров, союза казачьих войск, союза воинов, бежавших из плена, 6-й школы прапорщиков, женского батальона «смерти». Среди встречавших были атаман Донского войска Каледин, генералы Зайончковский и Яковлев, городской голова Руднев, члены Государственной думы Родичев, князь Мансырев, Ханенко и Щепкин, комиссар Временного правительства в Москве Кишкин.

Лавр Георгиевич Корнилов

Как только поезд остановился, из него выскочили текинцы и выстроились в две шеренги. Пройдя между ними, Корнилов начал обход почетного караула, депутаций и представлявшихся лиц. Весь его путь был усыпан цветами. После короткого митинга офицеры с криками «Ура Корнилову!» подняли генерала и на руках вынесли на площадь, где он приветствовал восторженных москвичей. Автомобиль оказался весь завален цветами, которые Лавр Георгиевич приказал убрать.

– Я не тенор, и цветов мне не нужно, – заявил он. – Если вы хотите украсить автомобиль, то украшайте его Георгиевским флагом, на что я имею право как главнокомандующий.

У часовни Иверской Божией Матери Корнилов приказал остановиться и пошел помолиться…

За день до начала совещания городской голова Н. И. Астров посетил Брусилова с целью пригласить его в Большой театр для участия в этом мероприятии. Алексей Алексеевич ответил, что не считает возможным официально принимать участие в этом совещании, но готов посетить его в качестве частного лица.

Первый день совещания прошел в речах Керенского и других членов Временного правительства. Министр-председатель театрально кричал с трибуны:

– Под колесницу великой России я брошу свое истерзанное сердце!

Делового разговора не получалось.

На следующий день предоставили слово Корнилову.

«Низенькая, приземистая, но крепкая фигура человека с калмыцкой физиономией, с острым, пронизывающим взглядом маленьких черных глаз, в которых вспыхивали злые огоньки, появилась на эстраде, – вспоминал П. Н. Милюков. – Почти весь зал встал, бурными аплодисментами приветствуя Верховного. Не поднялась только относительно немногочисленная левая сторона. С первых скамей туда яростно кричали: «Хамы! Встаньте!» Оттуда неслось презрительное: «Холопы!» Председательствующему с трудом удалось восстановить тишину в зале…»

Свою речь Лавр Георгиевич начал в минорных тонах, заявив слушателям, что русской армии, какой она была раньше, больше не существует. Для того чтобы обеспечить защиту страны от решительного и агрессивного врага, он в который уже раз потребовал восстановить дисциплину, поднять престиж офицеров, улучшить их материальное положение, упорядочить работу комитетов и навести порядок в тылу.

– Я ни одной минуты не сомневаюсь, – отметил генерал в заключение, – эти меры будут приняты безотлагательно. Но невозможно допустить, чтобы решимость проведения в жизнь этих мер каждый раз совершалась под давлением поражений и уступок отечественной территории. Если решительные меры для поднятия дисциплины на фронте последовали как результат Тарнопольского разгрома и утраты Галиции и Буковины, то нельзя допустить, чтобы порядок на железных дорогах был восстановлен ценою уступки противнику Молдавии и Бессарабии.

Мир пришел в окопы…

Я верю в гений русского народа, я верю в разум русского народа, и я верю в спасение страны, – убеждал присутствовавших Лавр Георгиевич. – Я верю в светлое будущее нашей Родины, и я верю в то, что боеспособность нашей армии, ее былая слава будут восстановлены. Но я заявляю, что времени терять нельзя, что нельзя терять ни одной минуты. Нужны решимость и твердое, непреклонное проведение намеченных мер».