Мирослав Морозов - Мифы Великой Отечественной (сборник)

Советское командование в начале сентября 1941 г. небезосновательно рассчитывало на то, что удастся удержать XXIV корпус от прорыва навстречу пехоте на Кременчугском плацдарме. Навстречу этому корпусу подтягивались резервы – 5-й кавалерийский корпус, прославленная 100-я стрелковая дивизия, 1-я танковая бригада. Ослабленный в предыдущих боях один корпус не был достойным основанием для отказа от удержания Киева, а главное – выгодного во всех отношениях рубежа Днепра. Отход целого фронта с высокой вероятностью мог привести к катастрофе. Эта опасность была как минимум соразмерна с опасностью охвата и обхода по сценарию «асимметричных канн».

Однако сценарий неожиданно изменился. Сконцентрировав под Кременчугом крупные силы саперных подразделений, немцы построили через Днепр огромный 16-тонный мост длиной два километра, пригодный для всех родов войск. Находившиеся до этого перед Южным фронтом танковые дивизии немцев начали форсированными маршами подтягиваться к этому мосту. В ночь с 11 на 12 сентября они были переправлены на восточный берег Днепра. Наступление началось уже утром 12 сентября. В воскресенье, 14 сентября, после проливных дождей предыдущих дней установилась удивительно ясная и солнечная погода. В 18.20 у Лохвицы встретились передовые отряды 3-й танковой дивизии 2-й танковой группы и 9-й танковой дивизии 1-й танковой группы. Самое большое окружение в истории войн замкнулось.

Доложила ли «разведка точно» в сентябре 1941 г.? Отмахнулись ли от ее правдивых данных? Ответ на оба вопроса приходится давать отрицательный. Перегруппировка крупных сил танков немцев не была своевременно вскрыта. Киевский «котел» был и остается примером ограниченности возможностей разведки в войне, в которой применяются крупные механизированные соединения. Составляя всего около 10 процентов от общей численности соединений войск сторон, танковые и моторизованные дивизии обладали огромной маневренностью и разрушительной силой. Главной их характеристикой была способность к быстрому маневру, отследить который было очень сложно. Совершение маршей по ночам, радиомолчание давали надежное укрытие от воздушной разведки, а агентурная разведка передавала информацию с недопустимыми в условиях маневренной войны задержками.

Почти в точности ситуация повторилась в ходе возникновения столь же крупного «котла» под Вязьмой. Предполагалось, что немцы ударят вдоль шоссе, проходящего по линии Смоленск – Ярцево – Вязьма. На этом направлении была создана система обороны с хорошими плотностями. Однако немецким командованием была произведена крупная перегруппировка войск, которая позволила принципиально изменить форму операции. Для этого немцы скрытно перебросили из-под Ленинграда 4-ю танковую группу, что позволило нанести удар не в одном месте, а в двух, по сходящимся направлениям. Для маскировки этого мероприятия была проведена в жизнь довольно замысловатая кампания дезинформации. В частности, под Ленинградом оставили радиста из штаба 4-й танковой группы с характерным почерком работы. Перехваты его радиограмм, даже при невозможности их расшифровать, указывали советским разведчикам на местонахождение штаба танковой группы. Перегруппировка была настолько стремительной, что, например, 1-я танковая дивизия пошла в бой с марша еще до сосредоточения ее артиллерийского полка.

Результат дезинформационных мероприятий не заставил себя ждать. Советское командование довольно точно определило время начала операции «Тайфун», но безнадежно промахнулось с ее формой и направлениями главных ударов. Так, удар 3-й танковой группы из района Духовщины пришелся севернее шоссе Ярцево – Вязьма, встык 19-й и 30-й армий, удар 4-й танковой группы – южнее шоссе, по 24-й и 43-й армиям восточнее Рославля. То есть удары были нанесены там, где плотность войск была ниже нормативов для устойчивой обороны. Создав локальное превосходство в силах, немцы без особых усилий взломали оборону советских войск. Например, против четырех дивизий 30-й армии действовали двенадцать немецких.

Поскольку удар пришелся по участку, на котором не ожидалось наступления, его эффект был оглушительным. В отчете о боевых действиях 3-й танковой группы со 2.10 по 20.10.1941 г. было написано: «Начавшееся 2.10 наступление оказалось для противника полнейшей неожиданностью. Моторизованные и пехотные дивизии (особенно V армейского корпуса) после короткой артиллерийской подготовки прорвали оборонительные позиции противника и устремились вперед через реки Вотря, Вопь и Кокошь. Сопротивление противника оказалось гораздо слабее, чем ожидалось. Особенно слабым было противодействие артиллерии». Понятно, что при слабом противодействии артиллерии можно было себе позволить перейти танковой дивизией в наступление с марша, без поддержки ее собственного артполка.

Могла ли разведка предотвратить Вяземскую катастрофу? Поток слухов, сплетен и откровенного вранья, поступавший с той стороны фронта, было очень сложно отфильтровать и выявить действительно важные сообщения. Немцы намеренно выбрали в качестве исходных позиций для наступления довольно глухие и мало подходящие для наступления танковых сил места. Главное же, что было трудно отследить, – это перегруппировку крупных механизированных соединений противника.

Ошибки у разведчиков случались даже в тех случаях, когда нужно было наблюдать за статичной группировкой противника. Понятно, что в этом случае ошибались не в количестве и номерах соединений противника, а в их численности. Характерным примером является история с оценкой численности 6-й армии Паулюса в Сталинграде незадолго до начала операции «Уран». Советское командование, достаточно часто завышавшее возможности немцев, в случае со Сталинградом сильно недооценивало численность 6-й немецкой армии. А.М.Василевский в мемуарах признавался: «По разведывательным данным из фронтов, принимавших участие в контрнаступлении, а также разведывательных органов Генерального штаба, общая численность окруженной группировки, которой командовал генерал-полковник Паулюс, определялась в то время в 85–90 тыс. человек. Фактически же в ней насчитывалось, как мы узнали позднее, более 300 тыс. Значительно преуменьшенными были наши представления и о боевой технике, особенно артиллерии и танках, и вооружении, которыми располагали окруженные фашисты. Мы не учли тех пополнений, которые поступали в соединения 6-й полевой и 4-й танковой немецкой армий в процессе их наступления и обороны, и огромного количества частей и подразделений всякого рода специальных и вспомогательных войск, попавших в «котел». Между тем личный состав этих войск в большинстве своем был использован в дальнейшем для пополнения боевых частей. Так, мы совершенно не принимали в расчет попавшие в окружение дивизию ПВО, более десятка отдельных саперных батальонов, санитарные организации и подразделения, многочисленные строительные батальоны, инженерные отряды из бывшей организации Тодта (возглавленной после его смерти Шпеером), части полевой жандармерии, тайной военной полиции и т. д.» (Василевский А.М. Дело всей жизни. – М.: Политиздат, 1983, С. 232–233).