Кирилл Константинов - Рокоссовский. Командующий Парадом Победы

9 ноября Рокоссовский прибыл на КП 65-й армии. Вместе с Батовым и своими помощниками он еще раз выверил планы наступления. По окончании совещаний комфронтом не стал возвращаться к себе в штаб, а остался здесь. И такой шаг был продиктован не недоверием к Батову. Подтверждает это то, что накануне Рокоссовский подчинил ему все фронтовые резервы, выделенные для успеха операции. Просто он сознавал, какое огромное значение будут иметь успешные действия 65-й армии для всего Белорусского фронта. Рокоссовский готов был в любой момент скорректировать действия вверенных ему войск, не ущемляя при этом инициативу командарма Батова.

10 ноября после мощной артподготовки советские части устремились на штурм немецких рубежей. Наземные войска поддерживали летчики 16-й воздушной армии Руденко. К концу первого дня оборона противника была прорвана. Успех развивали подвижные части. Танки и кавалерия, удачно взаимодействуя друг с другом, атаковали фашистов, не давая им закрепиться.

Армия Батова загоняла врага в полесские болота и леса. В это же время части 48-й армии форсировали Березину и закрепились южнее города Жлобин. 61-я армия Белова выходила к Мозырю. Эти успехи имели, если можно так выразиться, цепной эффект. То есть, добившись успеха на одном направлении и закрепившись на отвоеванных рубежах, наши войска тем самым давали возможность соседям развивать наступление в своей полосе. Враг, как уже отмечалось, к этому времени не располагал необходимыми резервами и не в силах был восполнять свои потери.

Этим обстоятельством во многом объясняются успехи Красной армии во второй половине Великой Отечественной войны. Однако неправильно, да просто невозможно, не видеть, не признавать талантливые действия многих наших военачальников, командиров, бойцов, не щадивших сил для выполнения задачи. И в успехе армий Белорусского фронта огромная заслуга командующего – генерала Рокоссовского. Ведь именно под его руководством рождались смелые решения, формулировались точные планы, реализовывались удачные замыслы. А в масштабах нескольких армий добиваться результата можно было, лишь обеспечив четкую координацию их действий. И Рокоссовский, талантливый организатор, справлялся с этой трудной задачей.

Продолжая наступление, войска Белорусского фронта шаг за шагом выдавливали врага с занимаемых им позиций. 26 ноября после ночного боя был взят Гомель – первый областной центр Белоруссии, освобожденный Красной армией. Город был превращен в развалины. Уцелело немного зданий. Тем не менее это была победа. За время ноябрьских сражений войска армий Белорусского фронта сумели отбросить противника на 130 км, прорвать многочисленные рубежи его оборонительных линий и нанести гитлеровцам чувствительнейшие поражения.

Наступление на белорусском направлении приостановилось. После активных боевых действий нашим войскам требовалось некоторое время для отдыха и пополнения. Кроме этого, немцы, потерявшие немало выгодных позиций, должны были предпринимать контратаки. К ним необходимо было подготовиться. Да и вообще, двигаться вперед на данном этапе не было смысла: у соседей дела шли не столь успешно. В частности, туговато приходилось Ватутину, командующему 1-м Украинским фронтом. В конце октября он предпринимал неоднократные и неудачные попытки освобождения Киева. В военном, а главное, в политическом отношении столица Украины имела огромное значение для советского руководства. Важна она была и для немцев. Соответственно одни стремились любой ценой освободить город, другие – любой ценой его удержать. Жестокие бои не прекращались на дальних и ближних подступах к Киеву, у переправ через Днепр. 1-й Украинский фронт располагал значительным количеством сил, однако долгое время не мог ничего сделать с образцовой обороной противника.

А Ставка нажимала. Ватутину ставились жесткие условия – взять Киев к 7 ноября – годовщине Октябрьской революции. Как эффектно: освободить «мать городов русских» к столь значимой дате! И комфронтом погнал свои армии на штурм. 3 ноября с плацдарма севернее Киева, в районе города Лютеж, началось наступление. Атаки были ожесточенными и отчаянными, потери – неоправданными. 6 ноября город был очищен от захватчиков. Ватутин справился с этой задачей. Развивая наступление, войска 1-го Украинского фронта погнали врага дальше на запад. В результате этих боев был освобожден Житомир. Однако противник не собирался мириться с этими поражениями. Создав сильный кулак из танковых и пехотных дивизий, он уже 15 ноября нанес серию мощных ударов по выдвинувшимся вперед войскам Ватутина. Вскоре врагом был вновь захвачен Житомир, к 25 ноября гитлеровцы смогли продвинуться на 40 километров к Киеву. Положение становилось угрожающим. Причем возникала не только угроза потери вновь обретенной украинской столицы, но и опасность флангового удара по войскам Белорусского фронта.

Вечером 26 ноября Рокоссовскому позвонил Сталин. Он приказал ему срочно выехать на КП 1-го Украинского фронта в качестве представителя Ставки, разобраться в ситуации и помочь Ватутину. Позднее от Верховного пришла телеграмма, подтверждающая этот приказ, а также предписывающая Рокоссовскому в случае необходимости принять командование войсками 1-го Украинского фронта…

Задача эта была непростой как с моральной, так и с чисто военной точки зрения. С моральной, поскольку такая миссия очевидно принижала полководческие достоинства Ватутина (которые, кстати, у него имелись) и за счет этого возвышала самого Рокоссовского. Он же, в свою очередь, никогда не был чиновником, карающим за проступки, и не стремился им становиться. Он был военачальником в подлинном смысле этого слова, тактичным человеком, к тому же хорошо знакомым с понятиями профессиональной солидарности. С военной позиции эта функция представлялась ему неприятной, поскольку предстояло оставить свои войска, спешно вникать в новую обстановку и, возможно, исправлять какие-то ошибки. Словом, этот приказ доставил ему немало тягостных переживаний. Взяв с собой лишь командующего артиллерией фронта Казакова, Рокоссовский отбыл в расположение КП 1-го Украинского фронта.

Дорогой он постоянно размышлял, как в такой ситуации построить разговор с Ватутиным, с которым они были хорошо знакомы еще по совместной службе в Киевском ОБО; как в сложившихся условиях организовать работу; удастся ли вернуться к командованию Белорусским фронтом или все же придется принимать 1-й Украинский? Ватутин встретил прибывших к нему генералов настороженно. Докладывая Рокоссовскому о положении дел, он говорил то неуверенно, то, наоборот, был излишне резок. Чувствовалось, что он опасается Рокоссовского в связи с той функцией, которая была на него возложена. Так или иначе, конструктивной беседы не получалось. Константин Константинович понимал, что так решить поставленную задачу не удастся. Быть цербером или ментором он не умел. В этой ситуации справиться с проблемой можно только с помощью откровенного разговора и коллегиального обсуждения. Это был его стиль работы и общения с людьми. Поэтому он вынужден был объяснить Ватутину, что прибыл к нему не в качестве следователя, а в качестве коллеги, товарища; справиться с временно возникшими трудностями они должны сообща.