Кирилл Константинов - Рокоссовский. Командующий Парадом Победы

Для того чтобы еще раз убедиться в своей правоте, Рокоссовский перед очередным наступлением решил лично отправиться на передовую. Взяв с собой двух офицеров штаба, он выехал в один из батальонов 47-й армии, которому предстояло вновь идти на штурм укрепленного рубежа. Маршал находился рядом с бойцами в грязном окопе первой линии и оценивал перспективы наступления. С собой у него был телефон и ракетница. По договоренности с соседними соединениями и командованием армии красная ракета сигнализировала начало атаки, зеленая – предписывала войскам оставаться на месте.

Ранним утром советские артиллеристы начали обстрел немецких позиций. Гитлеровцы сориентировались быстро и ответили артогнем чудовищной силы. Многие наши батареи оказались уничтожены. Немцы все не останавливались, наращивая мощь своего огня. Вскоре Рокоссовский понял, что об атаке нечего и помышлять – войска будут просто перемолоты еще на подходе к первой вражеской линии. Над советскими позициями взвилась зеленая ракета. Позднее маршал вспоминал: «На свой фронтовой КП я возвратился в состоянии сильного возбуждения и не мог понять упрямства Жукова. Что собственно он хотел этой своей нецелесообразной настойчивостью доказать? Ведь, не будь его здесь у нас, я бы давно от этого наступления отказался, чем сохранил бы много людей от гибели и ранений и сэкономил бы средства для предстоящих решающих боев» [46].

Командующий фронтом связался по ВЧ со Сталиным и доложил, что штурмовать эти рубежи его войска сейчас не в силах. Прежде всего следует подавить вражескую систему огня и лишь потом бросать в атаки танки и пехоту. Верховный взял небольшую паузу на размышления, после которой одобрил предложение Рокоссовского о переходе на этом участке к обороне.

В начале октября тяжелая обстановка складывалась и в районе действия 65-й армии, удерживавшей несколько плацдармов на Нареве. Немцы сумели скрытно подтянуть туда танковые части и 4 октября нанести сильный удар по советским позициям. Накануне Рокоссовский предупреждал Батова о возможной опасности: фронтовая разведка все же засекла перемещения вражеской техники в этот район. Тем не менее командарм-65 не стал предпринимать необходимых мер. В результате его войска оказались не готовы к столь мощной атаке врага. Узнав о трудностях, возникших у 65-й армии, Рокоссовский немедленно выехал на КП Батова. Вместе с ним туда отправились Телегин, Казаков, Орел и фронтовой инженер Прошляков. На месте убедились, что положение действительно очень серьезное. Танковые соединения немцев быстро прорвали первую оборонительную позицию и развивали наступление в глубь плацдарма. С противоположного берега наша артиллерия уже вынуждена была вести огонь прямой наводкой по вражеским машинам.

Рокоссовский немедленно выделил фронтовые резервы для усиления 65-й армии. Характерно, что, ознакомившись с обстановкой, он отдал приказ о подчинении противотанковых средств усиления фронта генералу Батову. Вскоре в штаб 65-й армии позвонил Сталин. Он вызвал комфронтом к телефону и потребовал доложить обстановку. Маршал ответил, что противник атакует крупными силами и сумел добиться определенного успеха, однако генерал Батов уверенно командует войсками и вскоре выправит положение. Верховный успокоился.

Да, только так и мог работать Рокоссовский. Не устраивая публичных разносов, не прибегая к «матерному управлению», а помогая своим людям выполнять поставленные перед ними задачи. Причем помощь эта нередко сводилась к тому, что он просто не мешал им делать свое дело. Так было и на этот раз. Убедившись, что Батов командует войсками уверенно, постоянно поддерживает связь со штабами дивизий, комфронтом вернулся к себе на КП. Он доверял людям. Однако вера эта не была слепой. Рокоссовский сначала присматривался к человеку, в каком-то смысле испытывал его, и лишь когда убеждался, что перед ним – надежный соратник, только тогда предоставлял ему максимальную свободу действий. В обстановке, когда невыполнение приказа, ошибка или просто случай могли быть расценены как измена или вредительство, цена такого доверия была высока. И надо отметить, что Рокоссовского редко подводили те, кому он однажды поверил. Люди стремились не просто выполнить распоряжение своего командира, но и сделать это так, чтобы не потерять его уважение, не доставить ему неприятностей.

Вскоре положение на участке 65-й армии стало улучшаться. Введенные в сражение истребительно-противотанковые части и танковые бригады переламывали атакующую мощь гитлеровцев. Постепенно их наступление стало захлебываться. Тем не менее наши войска вели оборонительные бои вплоть до 11 октября. Но уже на следующий день защищаться вынуждены были немцы. 19 октября советские части предприняли мощную атакующую операцию. В результате вражеская оборона была сломлена. В прорыв немедленно ввели заранее подготовленные резервы. Таким образом плацдарм был значительно расширен. Вскоре командование фронтом перебросило на него и 70-ю армию. Такая перегруппировка сил обеспечила возможность для оперативного броска в пределы Германии.

Высокий темп, набранный советскими армиями со времени начала операции «Багратион», был потерян. На то было много как объективных, так и субъективных причин. Во-первых, немцы сумели приспособиться к новым условиям ведения войны. Силы постепенно таяли, фронт становился уже. Эти факторы заставляли их более трезво оценивать происходящее, а, значит, сопротивление приобретало более осознанный характер. Да и иллюзий у фашистских военачальников оставалось все меньше. Хотя эти же обстоятельства вынуждали их к паническим авантюрам, но это было уже позже. Во-вторых, различные политические факторы нередко гасили атакующие порывы советских войск (например, ситуация с варшавским восстанием). Верховное главнокомандование никогда не снимало с командующих фронтами обязанностей по продумыванию и подготовке наступательных операций.

В начале ноября перед штабом 1-го Белорусского фронта стояла задача составить план новой атакующей акции. Результатом ее должен был стать прорыв вражеской обороны и выход к границам Германии. И вновь старые друзья взялись за дело. Рокоссовский, Малинин, Орел, Казаков, Антипенко, Прошляков и другие старались чаще обсуждать свои замыслы, делиться идеями. Как обычно, главное штабное помещение представляло собой большую комнату, где места хватало всем. Рокоссовский по-прежнему считал, что только коллегиально можно выработать оптимальное решение. И нередко именно в гуле всеобщего обсуждения, в спорах и перепалках рождались планы, впоследствии приводившие к победам. Так было и теперь. Все трудились бок о бок, плечом к плечу. Но никто еще не знал, что этот их совместный план будет последним…