Алексей Шишов - Герои 1812 года. От Багратиона и Барклая до Раевского и Милорадовича

Когда генерал от инфантерии Д.С. Дохтуров прибыл на место и принял командование над 2-й Западной армией, он одобрил все распоряжения Коновницына. В том числе и на оставление Семеновских флешей и отход на соседние Семеновские высоты, которые сумел отстоять. То есть это были разумные решения, которые позволили войскам избежать излишних неоправданных потерь.

После занятия Семеновских высот волей судьбы Коновницыну довелось командовать лейб-гвардии Литовским и Измайловским полками, когда кавалерийские корпуса генералов Нансути и Латур-Мобура попытались обрушиться на каре русской гвардейской пехоты. Но та ружейными залпами и штыками отразила наскоки вражеской конницы.

В ходе отражения той массированной и лихой атаки кавалерии маршала Иоахима Мюрата Коновницын оказался в каре лейб-гвардии Измайловского полка, а Дохтуров – в каре лейб-гвардии Литовского полка. Тот бой гвардейской пехоты и наполеоновской кавалерии, в том числе полков «латников» (кирасир), стал одним из самых ярких эпизодов Бородинского сражения.

Концовка битвы шла под неутихающую взаимную канонаду многих сотен орудий. Тысячи ядер и бомб, картечных зарядов продолжали разить людей. В ходе этой пальбы был тяжело ранен командир 3-го пехотного корпуса Тучков 1-й. Коновницын, «храбрость которого в сей день явилась в полном блеске», был послан на Старую Смоленскую дорогу, чтобы заменить своего корпусного начальника.

Под Бородином Петр Петрович был дважды контужен ядрами (в левую руку и поясницу), но остался в строю до конца битвы. Одно из ядер разодрало на нем генеральский сюртук пополам. Не случайно другой герой той битвы, генерал А.П. Ермолов, называл Коновницына «офицером неустрашимым и предприимчивым», способным в самой сложной ситуации вести подчиненных в штыки.

О Бородинском сражении, в котором П.П. Коновницын оказался одним из главных действующих лиц с русской стороны, начальник тогда 3-й пехотной дивизии в чине генерал-лейтенанта, скажет немногословно. А о своем участии в этой генеральной баталии Русского похода императора французов Наполеона I рассказывает очень скромно.

В «Записной книжке графа П.П. Коновницына. 1766–1822» Петр Петрович не дает оценок ни командующим, ни своим коллегам по генералитету. То есть его нельзя упрекнуть в том, что осмысливает то, чего не видел сам. Он пишет только о том, чему был свидетелем и прямым участником:

«…24-го числа авангардное дело в двух верстах от Бородина, с коего вся Бородинская позиция армии открывается, было дело авангардное, где промежду равнин находится лощина. Сей вид я помню и могу довольно похоже представить. Тут при целых армиях нашей и неприятелей истреблено нашей кавалерией и казаками несколько эскадронов лучшей его (Наполеона. – А.Ш. ) кавалерии, взяли в плен адъютанта Нея…

Бородинскую нашу позицию надо смотреть с двух высот: с первой – впереди от деревни Семеновское, а с другой – с правого фланга неприятельского, по старой Смолянке, где на горе гребешком лес. На правом фланге нашем есть также удобная для съемки высота; а чтобы с фронта видеть на всю позицию нашу по большой дороге Смоленской, за две версты есть также высота, которая покажет первый взгляд, где было мое авангардное дело.

О деле Бородинском я могу только сказать о тех войсках, при коих я был, ибо весь разум мой и все мои напряжения душевные и телесные обращались на те предметы, кои меня окружали в пылу и жестоком огне.

Я был с 25-го числа совсем на левом фланге, на старой Смолянке, в отдельном корпусе у Тучкова. 26-го весьма рано переведен с дивизией к Багратиону, к деревне Семеновское, перед коею высоты, нами занимаемые, были неприятелем взяты. Я их рассудил взять. Моя дивизия за мной последовала, и я с ней очутился на высотах и занял прежние наши укрепления.

При сем довольно счастливом происшествии получаю известие, что Багратион и его генерал штаба Сен-При ранены, коих уже понесли, и мне, как на сем пункте старшему, Багратионом оставлено главное начальство, для чего должен был я тотчас войти в новое начальство, ориентироваться во всем, что есть, до присылки генерала Дохтурова.

Я, видя стремление всей неприятельской кавалерии, от коей тучи пыли от земли до небес столбом показывали мне ее ко мне приближение, я с Измайловским полком, устроя его в шахматные каре, решился выждать всю неприятельскую кавалерию, которая в виде вихря на меня налетела. Не буду заниматься счетом шагов от каре, в коих обложил неприятель мой карей, но скажу, что он был так близок, что каждая, можно сказать, пуля наша валила своего всадника. Перекрестные огни боковых фасов произвели тысячи смертей, а остальному ужас.

Такого рода были три неприятельские атаки, и все безуспешные. Измайловские гренадеры, не расстраивая строя, бросились на гигантов, окованных латами, и свергали сих странных всадников штыками. После каждого (?) кавалерия наша гнала и поражала неприятелей без пощады. Литовский гвардейский полк был от меня левее на высоте и тут же невероятную стойкость и храбрость оказывал.

Неприятель, заняв высоты, перекрестными выстрелами уменьшил наши неподвижные каре, мог их бить, но не победить.

Перед вечером я по приказу отправился взять команду 3-го корпуса после раненого генерала Тучкова на Старую Смоленскую дорогу, на левый фланг обеих армий…»

Генерал-фельдмаршал М.И. Голенищев-Кутузов представил Коновницына за Бородино к полководческой награде – Военному ордену Святого Георгия 2-й степени. Тому в генеральной баталии, за день 26 августа, довелось командовать и своей дивизией, и багратионовской армией, и 3-м пехотным корпусом, и каре лейб-гвардии Измайловского полка. В наградном представлении на него говорилось:

«…3-я дивизия под предводительством его отняла обратно взятые неприятелем высоты. После этого, сражаясь с Измайловским и Литовским полками, наносил сильное поражение атаковавшим сии полки французским кирасирам, прогнав их с большим уроном.

Сверх того, предводительствуя арьергардом армии от Вязьмы до Бородина, останавливал ежедневно с свойственным ему благоразумием и мужеством стремление неприятеля. Некоторые дела были весьма кровопролитны.

Я сего генерала отлично рекомендую».

Однако Петр Петрович тогда Военного ордена 2-й степени за генеральную баталию с французами не получил: император Александр I порешил наградить героя Бородинской битвы Золотым оружием – шпагой «За храбрость», украшенной алмазами.

В юбилейном 1912 году, когда Россия праздновала 100-летие сражения, на Бородинском поле, на территории Спасо-Бородинского женского монастыря, был установлен памятник 3-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта П.П. Коновницына. В битве дивизия понесла тяжелые потери: 306 человек убитыми, 930 – ранеными и 480 человек пропавшими без вести (среди них был командир 1-й бригады генерал-майор А.А. Тучков).