Сергей Баленко - Как выжить и победить в Афгане. Боевой опыт Спецназа ГРУ

Лицо главаря душманов, изуродованное год назад осколком советской бомбы и мокрое от пота, было страшным, но еще страшнее были слова, а еще страшнее – то, что могло последовать за ними.

– Как же ты мог, Исмар, как же ты мог?! – не успокаивался Каир-Хан. – Ведь твой отец, уважаемый всеми Насруддин, два года назад остался под развалинами родового дувала вместе с половиной твоих братьев и сестер, а его уцелевший сын показывает спину тем, кто сделал его сиротой! Позор! Если собираетесь так же воевать и дальше, – обернулся он к остальным, – то лучше наденьте чадру и идите чистить котлы! Заготавливать на зиму кизяк! А жен своих пришлите сюда. С оружием! С ними я пойду бить неверных.

– Отец! Отец, прости нас! – взмолились афганцы, пряча в ладони горящие от стыда лица. Юный Исмар в безумной ярости катался по земле, до крови кусая кулаки.

– Я отомщу им за отца! Я отомщу им за всех! Я их головы на колья вокруг твоего дувала насажу!.. Я им все кишки…

– Хватит! – оборвал его вождь, внезапно перейдя с крика на усталый хрип. Шрам над левой бровью опустился и погасил адский огонь страшного изуродованного глаза. – Слова – товар дешевый, делом докажешь, чего они стоят. Сегодня же ночью с остатками отряда пойдешь прямо в Шамархейль, в самое логово врагов. Там и дашь волю своим чувствам, а мне обязательно приведешь одного-двух пленных для обмена на наших людей. И тогда я, может быть, прощу тебя. Мохаммад-Голь прикроет тебя при отходе.

– Да, господин! – с поклоном отозвался крайний из стоящих командиров, в огромной серо-зеленой чалме.

Каир-Хан тяжело отдышался и, оттолкнув Исмара, пытавшегося поймать и поцеловать его руку, продолжал нервно прохаживаться с заложенными за спину руками вдоль шеренги подчиненных. Высоко в небе прокатился отдаленный рокот звена штурмовиков… Главарь, прищурившись здоровым правым глазом, проводил взглядом едва заметные в голубой выси крохотные точки самолетов и с ненавистью прошипел:

– В Кунар пошли… Сегодня уже в третий раз… Видно, Абдулхака не дает покоя их гарнизонам. Вот вам пример, каким надо быть воину! – ткнул он пальцем в сторону Асадабада.

После короткой молитвы за успешный рейд Каир-Хан отпустил командиров отдыхать и готовиться к выступлению, как только стемнеет.

С самого подъема вся часть гудела, как растревоженный улей. Артиллерия лупила куда-то за аэродром. Офицеров то срочно собирали в штаб, то заставляли строить свои подразделения, каждый раз проверяя, все ли на месте, по спискам вечерней поверки. Солдаты ворчливо материли эти бесконечные построения, где только пересчитывают, а ничего не говорят. На площадке у камышей, подняв кучу пыли, сел вертолет, откуда вышло несколько солидных людей в камуфляже. Вся группа направилась в сторону штаба.

– Кто это? – спросил Губин у Маслова.

– Должно быть, генералы из штаба армии, – не оборачиваясь, ответил сержант и после команды «Разойдись», побежал вслед за ротным в сторону модулей. Разведчики присели в затянутой масксетью беседке перекурить. Веселая была эта беседа, клуб анекдотов, Губин здесь всегда был, как на эстраде. И сейчас, еще не успев прикурить, он начал свои байки.

– В энской части, рассказывают, вот так же однажды наехало начальство во главе с генералом. Комбат дрожит, ротные бегают, лейтенанты суетятся. А никто не знает что к чему. Наконец генерал говорит: «Жалоба к нам пришла от рядового Сарбаева, – Губин увернулся от подзатыльника Ержана и продолжал: – Плохо, мол, вы солдат кормите. Мясо, жиры сплавляете налево, а бойцам – жидкую похлебку». – «Никак нет! – отвечает полковник. – Можете проверить». А сам кулак из-за спины показывает своему заму по тылу. Тот – быстро в столовую. Ведут, значит, туда генерала со свитой. «Давайте мне, – говорит генерал, – только то, что солдат кушает». Подают ему целую курицу. «Очки втираете!» – кричит генерал и идет к окну раздачи. Смотрит, а там повар огромным черпаком орудует. Как зачерпнет, так и курица! Вправду, значит, каждому солдату по курице. Ладно, мол. Не прав, значит, рядовой Сарбаев. (Вовка заблаговременно принял меры защиты, но Ержан на сей раз на выпад не среагировал). Съел курицу генерал, уехал. Полковник заму по тылу втык делает: чем, мол, теперь будем рассчитываться за тех куриц? А зам по тылу отвечает: «Я всего три курицы купил. Одна генералу, другая вам, а третью к черпаку привязал…»

Не до всех сразу, но постепенно доходил Вовкин юмор, и смех в беседке шел на подъем, когда вернулся Маслов.

– Паш, ну че там? А, Паша?..

– Да плохо! Ночью духи восьмую заставу вырезали. В Шамархейле, – зло сплюнул замкомвзвода.

Словно лютый мороз сковал изнывающих от жары разведчиков. Вареник скрипнул зубами: ему почудилось, что они смерзлись. Лица солдат еще мгновение назад такие разухабисто веселые, заразительно смеявшиеся, вдруг сделались угрюмыми и злобными. Продолжая смотреть на Вовку Губина, все вспомнили, как он здесь же, в беседке, на перекурах измывался над той самой восьмой заставой: блатяки, от духов далеко, служба – не бей лежачего, советников наших охранять, лафа, одним словом, расслабуха, кайф…

– Восемь трупов, – после паузы добавил в тишине Маслов. – Двух наших нет. Наверное, увели. И оружие все унесли.

Дотлевали в пальцах забытые сигареты. Все представили жуткую картину, как ночью подкравшиеся духи «пришивают» дремлющего часового и крошат спящих. Оцепенение сменялось сопением, покашливанием и, наконец, лопнуло яростными криками всех разом.

– Кто-то навел!

– Из соседнего кишлака!

– У этих гадов везде свои!

– Перебить всех!

– Артиллерией перепахать кишлак!

– Заминировать каждый метр!

– И пленных не брать!

Прервал этот сплошной рев прибежавший от командира посыльный.

– Всем готовиться к рейду! Выходим на рассвете, – задыхаясь, прокричал он, и разведчики тут же кинулись к ружпарку.

Ближе к вечеру под деревьями взвод сосредоточенно чистил оружие, снаряжал магазины и гранаты. Григорий цеплял к автомату подствольник. Вовка удивленно рассматривал непривычные еще ударно-контактные гранаты. А Ержан, протирая ветошью автомат, тихо, как бы сам с собой, разговаривал, но все прислушивались, потому что каждый думал о том же: «Седьмой год войны, а конца ей нет. То наши побьют духов, как мы в последней засаде, то они нас, как эти сегодня… Они мстят за своих, мы за своих. Убитых и искалеченных все больше. Значит, больше надо мстить? Счет все больше, клубок все туже».

– Сарбаев! – прервал его Маслов, может, и случайно, но многие поняли – намеренно, чтобы не разводил, мол, опасную «философию»…

– Я, товарищ сержант! – вскочил Ержан.

– Сбегай в парк, найди стармеха, передай: свежей воды пусть в бурдюки наберет, соляркой дозаправится. Особо передай: побольше ящиков со снарядами к броне пусть прикрутит. Скажи, к старым знакомым пойдем, в Кандибаг. Он знает. – И переглянулся, улыбнувшись, со «стариками». Но и новичкам показалось, что они тоже давно знают этих «старых знакомых».