Николай Кузьмин - Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии

Обнаружил множество, скажем так, слабых мест. Например, станция СБР-3, хотя и имеет неплохие возможности по разведке, снабжена серебряно-цинковыми аккумуляторами с очень малой емкостью, что позволяет ей работать в течение всего нескольких часов. Вызывали нарекания и приборы наблюдения, особенно ночного.

Боевая разведывательная машина БРМ-1К, наша основная разведывательная техника, вообще никуда не годилась. Она была создана в начале 70-х годов для ядерной войны, или, как сейчас говорят, конфликта высокой интенсивности. То есть вести разведку, не выходя из машины на зараженной радиацией местности.

В Афганистане это было ни к чему. А слабое 73-мм орудие с эффективной дальностью 1300 м и половинный боекомплект по сравнению с обычной БМП-1 в 20 выстрелов вообще ставил под сомнение целесообразность ее применения.

Не от хорошей жизни ставили мы на БРМ трофейные 12,7-мм пулеметы ДШК китайского производства. Снимок такого «чуда техники» приводится в книге.

Слабым местом в экипировке разведчиков было и отсутствие эффективных дымовых гранат, способных резко снизить результаты огня противника из стрелкового оружия. Имеющиеся дымовые гранаты РДГ-2 создавали небольшое дымовое облако, а более мощные дымовые шашки ДМ-11 были громоздкими и неудобными в применении. К тому же дальность броска такой гранаты 35–40 м, а из положения лежа еще в два раза меньше. Нужны были дымовые гранаты к подствольному гранатомету ГП-25 для создания дымовых завес на дальностях 200–300 м, но так за все годы войны мы их и не получили.

Ну не предусматривали наши уставы и наставления ведение боя подразделением без танков и БМП, на которых устанавливалась термодымовая аппаратура, создававшая непроницаемое облако.

Через пару недель, когда я уже полностью вошел в курс дел, то сделал для себя не совсем приятный вывод. Выжить в этих условиях 2 года практически невозможно!

За эти две недели я уже раза 4 попадал под обстрел на дороге, когда вокруг свистели пули, раз 6 вылетал на вертолете на БШУ (бомбоштурмовые удары), причем дважды мы попадали под огонь «духовских» зенитных пулеметов ДШК.

Под Северным Багланом впереди идущая БМП подорвалась на мине, никто не погиб, но 5 человек получили ранения и контузии. Все это наводило на мысли, что рано или поздно придет и мой черед.

Ну что же делать? Свою судьбу я выбрал сам и надо идти до конца. Скажу честно, что первый год я жил и воевал с мыслью: вы (то есть «духи») меня убьете, но и я вас положу немало. С этим было как-то веселее жить, и я вовсю внедрял в жизнь этот свой нехитрый принцип.

Забегая вперед, скажу, что даром мы свой хлеб не ели. За эти два года нами было уничтожено 10 главарей банд: Махмаджан Пахлаван, Арбоб Хайдар, Царанвол, Джайлани, Мулло Исхак, Гулям Сохи, Кучкар, Клыч, Гулям Ортабулаки, Араб Бача.

Взяли в плен четырех главарей: Мулло Саиджана, Гаюра, Вали, Амира. С тех пор прошло уже 30 лет, но их имена я помню, как будто это было вчера.

В феврале 1983 года произошла замена почти всего командования дивизии: вместо полковника М. Шатина прибыл из Калининграда командир 1-й Московской Пролетарской мсд полковник Анатолий Александрович Шаповалов.

Заместитель комдива полковник И.Е. Пузанов был назначен командиром дивизии в Сибирь, а начальник политотдела полковник Игнатов стал начальником Новосибирского ВВПУ, вместо него назначили его заместителя подполковника В.Г. Добровольского.

Новый командир дивизии Шаповалов был опытным служакой. Дивизией в Калининграде он командовал 4 года, а это была развернутая дивизия с интенсивной боевой подготовкой.

Было ему 47 лет, высокий, сухощавый, энергичный. Не знаю почему, но сначала я ему не «показался», и он начал меня потихоньку «прижимать». На военной службе, если командиру не понравился подчиненный, есть всегда возможность сделать его жизнь кислой. И способов для этого – море. Я уже начал подумывать, что моя служба с ним, а ведь приехали мы почти одновременно, будет долгой и нелегкой.

Однако мне внезапно повезло. В марте по плану командующего КТуркВО проводилась проверка дивизии, и командующий 40А генерал-лейтенант В.Ф. Ермаков решил провести со штабом дивизии командно-штабное учение на картах.

На этих учениях я отличился: мне, единственному в штабе, командующий поставил оценку «хорошо», остальные начальники получили «удовлетворительно» и «неудовлетворительно». В разборе и акте проверки это было отражено. Дело в том, что я, недавно прибывший из Союза, очень добросовестно отработал все документы учения и подготовил доклады.

Опыт у меня был, в Кушке такие мероприятия проводились постоянно, приходилось докладывать даже командующему войсками ТуркВО генерал-полковнику Ю.П. Максимову, поэтому я все доложил как надо и заслужил одобрение командующего армией.

Остальные мои коллеги посчитали командно-штабные учения в зоне боевых действий блажью начальства и подготовились кое-как. Отсюда и результат. Комдив мне не только объявил благодарность, но и зауважал. Я тоже старался быть этого достойным и мы с ним прослужили почти 21 месяц, как говорится, душа в душу.

Он меня наградил тремя орденами, поддержал мою инициативу представить к званию Героя Советского Союза командира разведывательной десантной роты 783 орб Игоря Плосконоса, шел всегда навстречу моим просьбам.

Далее, в очерке «Дарваза», более детально рассказывается о роли командира дивизии, когда армейское начальство меня захотело сделать «стрелочником», а он не дал. И ведь тогда моя жизнь, возможно, пошла бы совсем не по тому сценарию, что сейчас. Сколько судеб сломал Афган!

Самими важными качествами, которые вызывали у меня уважение к нему, были личная храбрость и умение слушать подчиненных.

Не боялся ничего, иногда лез туда, куда бы не то что генерал, но и командир батальона не полез. Позже я расскажу несколько таких примеров. Другое – решение принимал хоть и самостоятельно, но к дельным советам всегда прислушивался, это пресловутое армейское – «люминь» не признавал.

Заменился он в Союз через месяц после моей замены – в декабре 1984 года, и был назначен командиром 31 АК в Ашхабаде. Через год стал советником министра обороны Афганистана. После вывода наших войск – командующим армией в Баку. Далее – 1-й заместитель командующего войсками Приволжского округа.

Сейчас в отставке, живет в Самаре, является председателем областного комитета ветеранов. Недавно в Интернете прочитал, что ему в 2007 году было присвоено звание Героя Советского Союза, к которому он был представлен за операцию с Джумаханом, в которой участвовал и я, но по каким-то причинам его награждение тогда не состоялось. Я поздравляю его, этому искренне рад – он достойный человек, побольше было бы таких.