Николай Кузьмин - Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии

В нашей же армии действовал другой принцип: командиры и особенно политработники страшно боялись всяких ЧП. И особенно все, что было связано с гибелью мирного населения. Не скажу, что таких фактов не было, но как в боевой обстановке отличить врага от мирного жителя?

Шли постоянные директивы и приказы, где требовалось исключить такие случаи, и применялись суровые наказания. Ведь писали эти директивы люди, сидевшие более чем за 4 тыс. километров от войны и даже не представлявшие ее условия. И наши заинструктированные солдаты и офицеры иногда теряли свои жизни за промедление в открытии огня.

Очень хорошо помню случай, произошедший летом 1984 года в нашей дивизии.

Мотострелковая рота 395 мсп прочесывала горный район в поисках пропавшего солдата. Искали уже больше недели, жара под 50 градусов, все вымотанные до предела. Рота цепочкой медленно идет по дну ущелья. Командир роты, оглядывая в бинокль окрестности, заметил вверху по склону хижину. Думая, что это жилище пастухов, он посылает двух солдат осмотреть ее. Причем послал не вместе, а с разных направлений, что было вполне тактически грамотно.

Первый солдат, русский по национальности, первым поднялся на площадку, но, услышав выстрелы, спрятался за камень и увидел, что хижина, которую им поручили осмотреть – это окраина кишлака домов в 20–30, который было невозможно разглядеть снизу. Спиной к нему стоит душман и из автомата стреляет в его товарища-таджика, который тоже спрятался за камни и что-то кричит на своем языке «духу».

Так вот, вместо того чтобы просто влепить очередь в спину душману, как это сделал бы любой опытный солдат, наш кричит по-русски «Бросай оружие!». Тот повернулся и, увидев направленный на себя автомат, бросил свой и поднял руки. Солдат-таджик, увидев это, встал из-за камней, подошел к «духу» и начал с ним разговаривать.

Дальше рассказываю словами солдата, с которым мне пришлось потом беседовать.

«…я не стал к ним подходить, а подошел к ручью, протекавшему рядом, опустился и стал пить из него. Подошли два подростка: мальчишка лет 14 и девчонка лет 10–12. Мы попытались как-то объясниться, тем временем вижу, что «дух» поднял автомат с земли и повесил его на плечо, продолжая разговаривать с таджиком.

Потом через несколько минут слышу выстрелы, и сразу же пацан кинулся на меня, схватился за автомат, пытается его вырвать. Девчонка схватила камень и попыталась ударить им меня по голове. Я как-то увернулся, упал с пацаном на землю, и мы покатились по склону. Мальчишка отлетел в сторону, и тут около меня засвистели пули. Я спрятался за камни и тоже начал стрелять. Когда подбежали наши солдаты, и мы поднялись вверх, то увидели убитого солдата-таджика, оружия при нем не было. В кишлаке было несколько стариков и женщин, которые визжали и вопили, как помешанные. Ни душмана, ни подростков мы не нашли».

Я говорю солдату: «Ты понимаешь, что твой товарищ погиб из-за тебя? Ведь застрели ты душмана, он остался бы жив?» Тут он мне и отвечает: «Я думал, может быть, он из ХАДа или из «договорной» банды, и не решился стрелять…»

Я уже разозлился, говорю: «Какое твое дело, кто он и откуда. Ты видел, что он стрелял в твоего товарища – значит, он враг, и ты был его обязан убить. А вот теперь ты жив, а товарищ поедет в «цинке» домой». И тогда солдат признался: «Я никогда не стрелял в людей, только по фанерным мишеням, а это разные вещи». Что тут скажешь! Детский сад. Набрали детей в армию, а молока не дают!

К счастью, не все были такие, иначе нам делать бы было нечего в Афганистане.

Командир взвода старший лейтенант Сергей Читалкин в кишлаке Кучи, пробираясь по задворкам, увидел четырех душманов, стоящих к нему спиной и наблюдавших за действиями наших солдат. Они не видели его, и он мог легко от них драпануть. Однако он несколькими очередями уложил всех и принес на плече 4 автомата и несколько «лифчиков» с магазинами. Один из этих «лифчиков» я носил до конца своей службы в Афганистане.

Сержант Сергей Дуюнов из разведывательной десантной роты почти час вел огневой бой с окружившими его «духами». Двоих он застрелил сам, троих добили подоспевшие товарищи. Вот так пять человек не могли справиться с одним, если этот один был настоящим мужчиной.

Кстати, еще о Дуюнове. Этот высокий, красивый парень из потомственной рабочей семьи прослужил в разведбатальоне более 1,5 лет от рядового разведчика до старшего сержанта, заместителя командира взвода. Был награжден орденом Красной Звезды и представлен к медали «За отвагу». В боевой обстановке я, не раздумывая, доверил бы ему роту.

Перед его демобилизацией я говорил с ним и предлагал поступать в военное училище. С таким комплектом наград его бы приняли в любое из 103 военных училищ СССР. Естественно, куда бы он прошел по здоровью. Он отказался, мотивировав это тем, что ему не нравится профессия военного. Откровенно говоря, я был огорчен, он был прирожденным офицером и надежным защитником Родины.

Как вывод из сказанного: весь мой накопленный в Афганистане опыт говорит – война и гуманизм несовместимы. Я имею в виду жалость и снисхождение к врагам, с оружием в руках. Тот, кто взял его в руки и применил против вас, может быть покаран только смертью. И не ваше дело, что его заставило это делать. Убив врага, вы спасаете жизнь не только свою, но и своих товарищей и сослуживцев в будущем.

Конечно, это правило не распространяется на мирных жителей, в первую очередь на женщин и детей, хотя дети на Востоке – понятие весьма относительное. 12–13 лет – это уже вполне сформировавшийся бандит, причем более жестокий, чем взрослый.

Другой аспект: люди на войне ожесточаются, и просто убить врага им становится уже мало. Как считают психологи, на войне нормальной реакцией на постоянный страх за свою жизнь и стресс является прежде всего повышенная агрессивность. Командиры должны ее сдерживать и не допускать самочинных расправ. Это, в первую очередь, отражается на психике самих солдат и офицеров, и не надо забывать, что они не всю жизнь будут воевать. Им придется еще жить и в мирной жизни. Хотя многочисленные примеры говорят о том, что многие из них так и не могут закончить свою войну.

Так как приключений в моей жизни в эти годы было предостаточно, далее я расскажу о своей жизни в форме небольших очерков с отдельными сюжетами в хронологическом порядке событий.

Этот очерк – единственный в книге, где описываются события, в которых я лично не участвовал, а рассказываю о них по документам и опубликованным ранее материалам.

Прибыв в дивизию и ознакомившись с делами, я узнал более подробно о бое 783 орб, произошедшем почти 2,5 года назад – в августе 1980 года. Как я уже ранее говорил, впервые об этом бое я услышал от генерала В.В. Дунца в 1981 году – тогда начальника разведки ТуркВО.