Сборник - Пограничники на Афганской войне

В начале октября предстояло выполнить сложную задачу в Джавайском ущелье, которое выходило из глубины афганского Бадахшана к нашей территории. Руководить операцией поручили полковнику И. П. Данилушкину, моему давнему сослуживцу. Москва одобрила план действий и дала «добро».

Несколько дней десантные группы не могли напасть на след банд. С появлением десантников на вертолетной площадке Калаи-Хумба где-то на афганской территории немедленно вспыхивал костер и над горами подымался столб дыма. Сигнал! С этим ничего нельзя было сделать. Система оповещения отрабатывалась, видимо, веками. Вылеты с других площадок также оказались безрезультатными. И только позднее появилась версия, что банды уходили в Куфабское ущелье. Там главарь Вахоб собирал силы «Дарвазского фронта». Он готовился к встрече…

В середине октября мы опять готовили высадку десанта в Джавайское ущелье. Но последовала команда «отбой». «В чем дело?» «Вертолеты не придут, так как выполняют другую задачу», – последовал ответ. Зародились недобрые предчувствия, и они, к сожалению, подтвердились.

После нашей успешной операции осенью 80-го года в Куфабском ущелье господство бандформирований главаря Абдул Вахоба было сведено на нет. Но прошел год, и щупальца этого хитрого и коварного «командующего Дарвазским фронтом» опять протянулись в Куфаб, превращая его в центр бандитизма на севере афганского Бадахшана, в непосредственной близости от советско-афганской границы. Разрабатывал боевую операцию по уничтожению бандитов в этом ущелье полковник Н. Т. Будько.

О том, что начавшуюся операцию постигла трагическая неудача, Данилушкин и я узнали ночью. В намеченный пункт высадки группы десанта вылетели утром 17 октября. В первом вертолете находился и полковник Будько: он предполагал на месте осуществлять руководство операцией. При подходе месту посадки вертолеты встретил шквальный огонь бандитов. Будько был тяжело ранен. Только благодаря мастерству пилота майора В. Ф. Краснова удалось поднять борт и вывезти раненого.

Вот рассказ одного из участников этой операции полковника запаса А. В. Добрякова. В то время в звании капитана он был заместителем по политчасти командира подразделения капитана С. Н. Богданова: «Я летел в первом вертолете вместе с группой огневой поддержки. В этом вертолете летел и Будько. Нас уже ждали. То ли пролетавшие в этом районе накануне вертолеты демаскировали операцию, то ли к душманам поступила информация из других источников, но главарь Вахоб организовал настоящий огневой мешок.

Первый вертолет расстреливали, как живую мишень. Били влет, не дав приземлиться. Только чудо спасло пограничников от неминуемой гибели. Машина, так и не сев, едва сумела вырваться из огневой пелены и ушла на базу.

Из второго вертолета успели десантироваться лишь несколько человек. Но это были их последние в жизни шаги. Борт, в котором летел капитан С. Н. Богданов, был также обстрелян, командир экипажа старший лейтенант А. Н. Скрипкин убит. Второй пилот едва сумел посадить машину и выпустить на землю десант, как она загорелась, а затем взорвалась. Всего высадилось несколько десятков человек. Контуженный и раненный, Сергей Богданов организовал оборону. Душманы били со всех сторон. Спасали от пуль лишь огромные валуны. Вскоре удалось забросать гранатами бандитский дот. С вертолетов сбросили боеприпасы. Появились патроны, гранаты. Вроде бы дышать стало легче. Так и держались двенадцать часов. Наконец высоко в горах нашли место для высадки основного десанта. Вертолеты «обработали» позицию бандитов ракетными ударами. «Духи» ушли».

Из Калаи-Хумба Данилушкин и я были вызваны в штаб операции, на заставу «Иол» Московского погранотряда, куда прибыл генерал Харичев с группой офицеров округа. Решили провести дополнительную операцию. Задача оставалась прежней: уничтожить бандитов в Куфабском ущелье. Одновременно перекрыть перевалы, ведущие в ущелье, пресечь любое возможное перемещение банд в ту и другую сторону. Подразделение капитана Богданова к операции не привлекалось. Настала пора подразделения Анохина. Эта мангруппа должна была составить основу сводного боевого отряда. Одна застава вместе с «огневиками» майора Евгения Кима являлась группой прикрытия, командовать которой поручили мне. По замыслу штаба, создавалось еще два заслона, под командованием полковника Данилушкина и заместителя начальника штаба Хорогского погранотряда подполковника Якунина. Начало операции назначили на 24 октября.

В нашем распоряжении оставалось два дня на подготовку людей и оружия. Старшего лейтенанта Анохина по каким-то делам вызвали в Мургаб. А в мангруппу после отпуска прибыл его заместитель по политической части капитан Александр Дерендяев – умный, жизнерадостный офицер, потомственный военный. Было видно, как тянутся к нему люди. О таких, как он, в служебных характеристиках, как правило, пишут: «Среди подчиненных пользуется заслуженным авторитетом и уважением». Если он заходил в палатку к ребятам, оттуда вскоре раздавался смех. Александр брал гитару, а играл он прекрасно, и слышались песни. При первом же знакомстве я с удивлением увидел у него на поясе кортик. В этой обстановке, на мой взгляд, как-то неуместно выглядел этот предмет традиционной офицерской парадной формы. Александр уловил мое недоумение. «Это подарок отца. Он полковник запаса. Вот перед отъездом сюда вручил на память: оправдывай, говорит, звание офицера». «Учтите, бандиты ведут охоту за командирами. А это очень заметная деталь». Он обшил ножны и эфес кортика защитной материей и с подарком отца-ветерана ушел в последний бой.

Подготовка мангруппы к операции проходила в Рохаке, что в 20 километрах от погранкомендатуры. Неожиданно офицеры обратились ко мне с просьбой отправить начальника одной из застав маневренной группы старшего лейтенанта Логвиненко за какими-то необходимыми им вещами, которые они якобы оставили в комендатуре. Но я знал истинную причину этой просьбы: в Калаи-Хумб, проделав трудный путь на попутной машине, из Мургаба приехала жена Логвиненко – юная, хрупкая красавица с огромными карими глазами. Видно, какое-то необъяснимое женское предчувствие подсказало любящему сердцу преодолеть опасные километры Памирского тракта, чтобы увидеть мужа в последний раз. Утром 24 октября Логвиненко вернулся.

В Рохак прибыл взвод сарбозов во главе с лейтенантом, а также наши офицеры: капитан Григорьев – из комендатуры «Калаи-Хумб» и капитан Ассадулаев – из Хорогского отряда, тот, что первым 7 января 1980 года переправлялся в Нусай. Они и афганцы должны были войти в состав сводного отряда.

На рассвете 25 октября вертолеты забросили нас на горное плато, расположенное у истоков ущелья, на высоте около 3000 метров. Я со своей группой остался на месте, а сводный отряд под командованием заместителя начальника штаба Московского погранотряда майора Евгения Климова начал действовать. Они спустились в ущелье, будто в какое-то глухое подземелье: почти сразу исчезла радиосвязь. В горах по-другому и быть не могло – надежды на устойчивую связь часто не оправдывались. Как и при проведении операции в 80-м году, в качестве воздушного командного пункта и ретранслятора использовался вертолет. Поэтому мы не знали, что происходит с основной группой. Ждали информации из «Иола».