Яков Нерсесов - Маршалы Наполеона Бонапарта

Благодаря сильному влиянию семьи и его успехам по службе, а также настойчивым просьбам самого Бертье, в январе 1781 г. вдохновленный идеей свободы он отправился с маркизом Лафайетом в составе экспедиционного корпуса сражаться против наемников английского короля Георга III за независимость Америки. Там он служил лейтенантом в штабе генерала графа Жана Батиста Рошамбо, многоопытного ветерана европейских войн: войны за Австрийское наследство (1740–1748 гг.) и Семилетней войны (1756–1763 гг.). Ему довелось повоевать как на суше (рекогносцировка под Нью-Йорком и знаменитая битва при Йорктауне) , так и на море (бой при Чизапике и экспедиция на Ямайку). Сослуживцы и начальство по достоинству оценили его исключительную личную храбрость и феноменальную работоспособность. Для людей, узнавших его поближе, Александр Бертье раскрывался как добрый человек, приятный в общении и надежный в работе. Американская война создала молодому офицеру прочную боевую репутацию.

Вернувшись в 1783 г. из Америки, капитан Бертье был направлен на восток, в Пруссию, под командование маркиза де Кюстина для изучения военной организации короля-полководца Фридриха Великого (прославленный старик был еще жив). В 1788 г. благодаря его знаниям был построен большой лагерь в Сен-Омере, и в этом же году Бертье получил как вознаграждение за службу престижнейший крест ордена Святого Людовика. На следующий год уже в чине подполковника он стал начальником штаба сначала принца Конде, а затем барона Везенваля. Оказалось, что этот милый, лояльный, стойкий и щепетильно педантичный при выполнении любого дела, за какое только брался, человек нужен всем. Всегда пунктуальный Бертье, кроме того, имел свойство появляться именно в тех местах, где в нем возникала нужда.

В начале Французской революции дослужившийся до подполковника королевской гвардии, 36-летний Бертье оказался в рядах революционной армии уже в чине полковника. После падения Бастилии маркиз Лафайет, работавший над созданием Национальной гвардии, предложил старому соратнику должность квартирмейстера. Бертье нашел этот пост подходящим для себя и всецело погрузился в работу по организации Национальной гвардии. Когда в 1792 г. началась война с европейской коалицией, он был направлен начальником штаба к своему давнему другу графу Рошамбо.

Когда последний вышел в отставку, Бертье сохранил свой пост при новом командующем генерале Люкнере. Какое-то время он был под подозрением в помощи аристократам, стремившимся подобру-поздорову покинуть мятежную родину. Ему грозила гильотина Сансона, но такого штабиста у революционных воротил не было, и в ситуации «Отечество в опасности!» они оставили Бертье в живых, но в 1793 г. все же уволили из армии.

Только после переворота 9 термидора, свергнувшего якобинскую диктатуру, Бертье в 1795 г. был восстановлен во всех правах и направлен начальником штаба в армию генерала Келлермана, героя Вальми и командующего Альпийской армией. Несмотря на блестящую работоспособность, Бертье, однако, не получил никаких поощрений в служебном плане. Не обладающий достаточными энергией и решительностью, чтобы попытаться выдвинуться на первые роли, Бертье имел репутацию хорошего штабиста, и это его вполне устраивало.

В Париже в 1795 г. он встретился с Бонапартом, и с тех пор судьба не разлучала их почти до конца долгой наполеоновской эпопеи. Крайне нерешительный в тех случаях, когда он оказывался предоставленным самому себе, Бертье мгновенно понял, что Наполеон – это именно то плечо, на которое можно и нужно опереться, чтобы благополучно прошагать всю оставшуюся жизнь! Через минуту после их встречи Бертье заявил: «Служить под его началом было бы чудесно!» – и он служил Наполеону беззаветно и самоотверженно – почти до рокового финала. Друзьям, которые искренне удивились, как он может служить человеку с таким характером, он, многозначительно улыбаясь, спокойно отвечал: «Помните, что однажды окажется очень здорово быть вторым человеком после Бонапарта».

Оба полководца были настолько связаны между собой в своей деятельности, что острые на язык солдаты, бывало, именовали Бертье женой императора. Cам Наполеон называл их отношения «чем-то похожим на дружбу».

Кстати , порой этой «жене императора» по долгу службы приходилось присутствовать при встречах своего «мужа» с законной женой Жозефиной. Так, когда Жозефину наконец убедили прекратить посещать балы и банкеты и поехать к своему супругу в Италию, истосковавшийся по женской ласке Бонапарт начал обнимать (и тискать) ее на глазах своего начальника штаба. Бертье был приведен этим в замешательство и потом даже жаловался, что «вынужден был, улыбаясь, стоять рядом и быть свидетелем некоторых супружеских вольностей». Было бы любопытно узнать, насколько эти «вольности» граничили с распущенностью…

Бертье сопровождал Наполеона в его бесконечных поездках в специальной карете. Он был единственным, кого повелитель брал к себе в экипаж. Ехать нередко приходилось всю ночь, и сиденье Наполеона превращалось в более или менее удобную раскладную кровать. Но сиденье Бертье не было приспособлено для сна. Он вынужден был сидеть, сколько бы ни продолжалась поездка. Так он и трясся по дорогам Европы и Ближнего Востока рядом с Наполеоном 17 лет, никогда не показывая, что устал. И если его повелитель спрашивал о силе и положении любой дивизии, Бертье, обладая феноменальной памятью, отвечал, не заглядывая в официальные рапорты, хранившиеся в экипаже.

Между прочим , ежедневное общение с императором требовало от Бертье ангельского терпения и героической выдержки. Другим маршалам подобной психологической нагрузки перенести не доводилось. Был случай, когда Наполеон вызывал Бертье к себе для уточнения деталей предстоящей операции 17 раз за одну ночь. Близость к императору имела и оборотную сторону. С Бертье Бонапарт позволял себе все, что угодно. Однажды он схватил несчастного Бертье за горло и безжалостно колотил головой о каменную стену до тех пор, пока не обессилел сам. Примечательно, но никто так и не посмел к нему подойти и заступиться за окровавленного полумертвого начальника штаба.

Внешне Александр Бертье выглядел весьма невзрачно: при небольшом росте и полноватой фигуре у него была очень крупная лобастая голова с копной жестких, как проволока, волос неопределенного цвета, незапоминающиеся черты лица, очень длинные, как у орангутанга, руки и весьма короткие, тощие и кривоватые ноги. Особо поражали всех его «гадкие руки без ногтей»: Бертье имел дурную привычку постоянно грызть ногти; порой он «съедал» их до основания. Бертье ужасно страдал от этого и изо всех сил пытался компенсировать природные недостатки красивой идеально сидящей одеждой. В любое время дня и ночи его костюм был безупречен: полный маршальский мундир с ботфортами и саблей. Не зря его признавали самым элегантно одевающимся офицером армии Наполеона и законодателем военной моды. Своими великолепными, впечатляющими мундирами он всегда вызывал черную зависть у первых щеголей наполеоновской армии Мюрата, Нея и Ланна. Даже если Бертье поднимали с постели, его никто никогда не видел в одних панталонах и рубашке. Он всегда бывал тщательно одет, свежевыбрит и улыбчив. Молодые штабные офицеры-щеголи все как один подражали своему шефу-пижону, поражая окружающих безупречной выправкой, идеально сидящими и поразительно чистыми мундирами и трудно скрываемым презрением к армейским офицерам-служакам.