Яков Нерсесов - Маршалы Наполеона Бонапарта

Абсолютно безотказный и наивный, влюбленный в Наполеона Бертье взваливал на себя гигантскую работу. В отличие от других министров императора, сменявшихся через два-три года, он выдерживал неимоверное напряжение более 15 лет. С 1796 по 1814 г. (с небольшим перерывом в 1797–1798 гг.) Бертье был начальником штаба Наполеона, принимая активное участие в разработке его стратегических планов. Он понимал Наполеона с полуслова, и быстро сказанные намеки Бонапарта вскоре превращались в детальные и полновесные распоряжения, декреты, указания и т. д.

Бертье никогда не ставил под сомнение решения Наполеона, чем отличался Ланн, и никогда не порицал его, как это мог делать Ожеро. Другими словами, что бы ни совершал Наполеон, в глазах Бертье он всегда оставался прав, даже если события говорили об обратном.

Работоспособность Бертье была под стать работоспособности его патрона: он готов был писать, работать с картами и всевозможными донесениями, рапортами всю ночь, не теряя четкости понимания деталей дела. Он с удивительной точностью наносил на карту замыслы Наполеона, настолько ясно доводил до командиров суть приказов командующего, как будто это были его собственные замыслы и распоряжения. Он знал наизусть не только все дивизии и полки французской армии, но и батальоны, роты и даже взводы и мог в любой момент дня и ночи сказать, где какая часть располагается в данный момент. Он знал значение каждого взгляда, каждого жеста Наполеона, и порой взгляд или жест императора был более красноречив и действен для Бертье, нежели десяток слов.

Кстати , в сражении при Эйлау, когда корпус Ожеро был практически уничтожен огнем русской артиллерии, а русская кавалерия прорвалась к Эйлаускому кладбищу, где находились Наполеон и его штаб, Бертье охватил страх, и он готов был поворотить лошадь. Наполеону достаточно было только взглянуть на перепуганного начальника штаба, чтобы тот забыл о своем решении и застыл, словно каменное изваяние. Вместо того чтобы обратиться в бегство, он под влиянием безмолвного, но красноречивого взгляда императора приказал батальонам гвардии выдвинуться вперед, а кавалерии Мюрата начать стремительную атаку.

Физическая выносливость Бертье казалась невероятной: он мог днями идти без отдыха, сохраняя такую же ясную голову, как и в первые часы похода.

Бертье обладал не только поразительной работоспособностью, но и почти неправдоподобной памятью, административной хваткой и талантом превращать общие указания командующего в точные параграфы приказа.

Между прочим , Наполеон при Ватерлоо, узнав, что начальник его штаба Сульт (Бертье уже не был в живых) послал к Груши всего лишь одного курьера с требованием немедленно идти на выручку, воскликнул: «Милостивый государь, Бертье направил бы сто гонцов!» И действительно, приказы, направляемые Бертье из императорской ставки командующим армиями и корпусами на отдельных театрах военных действий, не просто дублировались, но посылались в трех, четырех, а если нужно, то и в большем количестве экземпляров. Так, накануне битвы при Эйлау Бертье отправил в корпус Бернадота одно и то же распоряжение с восемью офицерами, из которых добрался только один.

Его способность руководить снабжением огромной, быстро продвигавшейся армии была так велика, что часто казалось: Бертье угадывает желания императора. Он умел создавать базы по пути следования армии, с тем чтобы ускорить ее марш. Когда наполеоновские солдаты являлись к месту назначения, получив рацион на несколько дней и дополнительные боеприпасы, они были готовы сразу же вступить в бой. Своими многими ранними успехами Наполеон был обязан именно «серому кардиналу» Бертье. В то же время несомненно и то, что, не будь Бертье рядом с великим корсиканцем, Бертье не достиг бы той известности и тех почестей, которые приобрел.

Между прочим , и у незаменимого Бертье случались проколы, если он брался не за свое дело. Так, в 1807 г. он, будучи обер-егермейстером императорского двора, организовал для Наполеона знаменитую охоту на… кроликов, которых можно было собрать в любом количестве. Как закоренелый штабист Бертье мыслил масштабно, казалось, он продумал все детали охоты. Обеспечил загонщиков, роскошный завтрак, легионы егерей, подающих знатным стрелкам заряженные пристрелянные ружья, и – самое главное – тысячи кроликов, специально доставленных для отстрела в Булонский лес. Но одну мелочь он не учел: штабист закупил вместо диких кроликов… домашних! Более того, их заранее прикормили на живописной лесной поляне, в том самом месте, где полагалось оказаться Главному Охотнику! Наконец настал час торжества организатора охоты. Император с многочисленной свитой, придворными, военными и гражданскими сановниками прибыл насладиться настоящим мужским занятием и оценить профессиональные организаторские способности маршала. И когда сам Наполеон, кстати неважный стрелок, встал на отведенное ему почетное место, случился страшный конфуз. Вслед за первым зверьком из кустов выскакивает второй «заяц», потом третий… Император доволен – добыча будет богатой. Но что это? Дичи становится все больше и больше, и вот уже десятки «зайцев» радостно скачут к повелителю французов. Они окружают его веселой толпой и всем видом выказывают свое расположение. Некоторые даже подпрыгивают, норовя ухватить его за руки! Сотни кроликов, приняв его за своего хозяина, каждый день дававшего им вкусные листочки салата, всей огромной массой бросились в ноги к обалдевшему Бонапарту! Напрасно загонщики пытались хлыстами разогнать этот живой пищащий поток мяса и направить его на другие номера, где стояли другие стрелки. Кроличья орда не желала покидать своего «любимого хозяина»… Наполеона. Последнему ничего не оставалось, как в ярости швырнуть ружье в Бертье, вернуться в карету и приказать гнать в Париж, давя колесами тучи глупых кроликов. Желание доставить своему господину охотничье удовольствие обернулось для Бертье позором. Этот комический случай остался вечной раной в душе у Бертье: Наполеон не отказывал себе в удовольствии попенять ему той легендарно-бездарно организованной охотой.

На первые или самостоятельные роли он не годился. «Бертье был чрезвычайно деятельный человек, – писал Наполеон, – но он был нерешительного характера и не имел способности командовать войсками!» И в то же время никто не мог заменить его на посту начальника штаба. Эта должность была очень сложной, поскольку многие наполеоновские маршалы испытывали друг к другу неприязнь и никто из них не хотел сражаться под командованием другого. Поэтому Бертье выступал еще и в качестве третейского судьи соперников. Хотя другие военачальники Наполеона и не очень жаловали Бертье, но его талант и недюжинные дипломатические способности уважали. Со временем сам Бертье посчитал, что пришел момент подчеркнуть свое превосходство над остальными маршалами. Он завел себе некое подобие двора, стал весьма сух и велеречив. Слава и почести, власть и богатство портят людей. Так было, так есть и так будет!