Яков Нерсесов - Русские генералы 1812 года

Кстати, Милорадович с Мюратом (Неаполитанским королем) еще не раз будут умело пикироваться. Так, стоя с арьергардом в Вязовке, Милорадович встретился на передовой с Мюратом, и оба начали шутить. «Уступите мне вашу позицию», – попросил Мюрат. «Извольте ее взять, я вас встречу», – отвечал Милорадович, показав противнику опасное место – болото, где тот, решись он на кавалерийскую атаку, мог бы утопить добрую часть своей кавалерии. Лва завзятых храбреца-бахвала ездили без свиты друг другу «в гости». Когда Мюрату вздумалось под выстрелами русских часовых откушать кофе, то Милорадович тут же выехал за нашу цепь: «Что это?! Мюрат хочет удивить русских! Стол мне сюда! Прибор! Здесь я буду обедать!» Так в жарком деле под Чириковом с Мюратом Милорадовича спасло лишь чудо: он повернулся к кому-то из свитских офицеров отдать какой-то приказ, когда мимо него пролетело ядро, и если бы он остался в прежнем положении, то был бы непременно убит. После стычек с кавалеристами Мюрата Милорадович разрешал французам забирать своих раненых бойцов, оказавшихся позади русской передовой линии. Мюрат, в свою очередь, приглашал его к себе и заводил с ним разговоры о прекращении войны. На что получил от Михаила Андреевича однозначный ответ:

«Если заключим теперь мир, я первый сниму с себя мундир».

В результате колонна русского арьергарда еще не покинула Арбат, как за ее спиной в конце улицы уже показались французы авангарда, но уличного боя не произошло. Оставив казачьего полковника Ефремова с отрядом конницы и пехоты на Боровском перевозе, Милорадович приказал ему в случае появления неприятеля немедленно отступать к Бронницам, чтобы ввести его в заблуждение по поводу истинного маршрута отхода главных сил. Своим арьергардом Михаил Андреевич надежно прикрыл уходящую на пополнение к Тарутину русскую армию.

А затем арьергард Милорадовича превратился в… авангард. Правда, ни под Чернишней (Тарутино), ни под Малоярославцем сражаться ему не пришлось. Но когда корпуса Дохтурова и Раевского перекрыли путь французской армии на Калугу, Милорадович совершил столь стремительный марш к ним на помощь (45 верст за 6 часов), что Кутузов назвал его «крылатым генералом».

Между прочим, хотя «подраться» под Малоярославцем Милорадович таки не успел, но отказать себе в возможности покрасоваться перед врагом Михаил Андреевич не смог. На следующий день он, отличавшийся от всех своей шляпой с длиннющим султаном, выехал очень далеко вперед и тотчас обратил на себя внимание неприятеля. Вражеские стрелки, засевшие в окрестных кустах, принялись его обстреливать. На замечание генерал-адъютанта И. Ф. Паскевича об опасности Милорадович лишь приостановил лошадь, хладнокровно простоял несколько минут на одном месте и только потом спокойно повернул ее и тихо-тихо поехал назад, сопровождаемый «почетным эскортом» французских пуль.

Наполеон после неудачи под Малоярославцем вынужден был отступать по Смоленской дороге, и Кутузов поручил непосредственное преследование противника именно Михаилу Андреевичу. Для этого Кутузов включил в его авангард почти половину главных сил с Платовым и Ермоловым.

Милорадовичу надлежало всячески отрезать неприятеля от богатых южных губерний. Его движение называют параллельным преследованием. Войскам пришлось идти проселком, на значительном расстоянии от главного тракта, по которому топала-тащилась-бежала Великая армия Наполеона. Главным было не вступать в решительные сражения, а умело отсекать от вражеского войска корпуса, замыкающие бегство. С другой стороны точно так же действовал казачий атаман Платов, не давая неприятелю покоя даже ночью. Главные же силы Кутузова поспешали не спеша. Такова была стратегия Михаила Илларионовича – никто так и не смог подвигнуть его на более активную манеру преследования.

Русские войска тоже терпели много невзгод – не хватало провизии и теплой одежды. Солдат никогда не был для Милорадовича «скотиной». Михаил Андреевич знал, почем фунт солдатского лиха! И в самые голодные дни приободрял свое войско. Как всегда, молодцеватый и подтянутый, постоянно напоминал солдатам о прежних суворовских переходах через Альпы. «Чем меньше хлеба, тем больше славы!» – говаривал он. В ответ неслось громоподобное: «Ура-а-ааа! Рады стараться, ваше высокопревосходительство!»

21 октября войска Милорадовича (2 пехотных, 2 кавалерийских корпуса, 5 казачьих полков, 9 рот конной артиллерии), опередив корпуса Богарне, Понятовского и Даву, вышли на Старую Смоленскую дорогу. Михаил Андреевич принял решение пропустить Богарне и Понятовского к Вязьме, а затем отрезать и уничтожить корпус Даву. Он ударил корпусу Даву в лоб, а Платов и Паскевич нанесли удар с тыла. Однако Богарне и Понятовский развернулись и бросились на выручку соседа. После того как Даву удалось вырваться из клещей, французы с боями начали отход к Вязьме, а затем, оставив здесь прикрытие, покинули город. Милорадович взял Вязьму штурмом и до темноты преследовал отступавших до реки Вязьмы. Его войска потеряли от 1800 до 2000 человек, а противник – от 7 до 8,5 тыс., в том числе 3 тыс. пленными. Именно неудача под Вязьмой заставила Бонапарта ускорить бегство из России.

Говорили, что в одном из боев русского авангарда с французами Михаил Андреевич Милорадович, чтобы воодушевить солдат, стал швырять солдатские Георгиевские кресты. То же самое рассказывал о себе Ермолов, но тогда дело происходило на Бородинском поле.

Между прочим, солдатский знак отличия военного ордена, или солдатский Георгиевский крест, имел особый статус. Он был учрежден в 1807 г. для награждения нижних чинов. На нем гравировался номер, под которым получившего награду вносили в так называемый вечный список георгиевских кавалеров. Точное число солдатских Георгиевских крестов, выданных за 1812—1814 гг., до сих пор неизвестно, но счет шел на десятки тысяч. Так, к началу 1812 г. был выдан 12 871 знак.

Кстати, именно им была награждена знаменитая кавалерист-девица Надежда Дурова.

Будучи постоянно на плечах арьергарда Великой армии врага, 26 октября авангард Милорадовича снова навалился на него уже у Дорогобужа, взял город и захватил 600 пленных и 4 орудия. В начале ноября он нанес поражение под Красным корпусам Богарне, Даву и Нея, заставив французские войска повернуть по проселкам к Днепру.

Между прочим, именно Милорадович предложил окруженному арьергарду маршала Нея сдаться по законам военной чести: ему очень хотелось захватить в плен хоть одного знаменитого маршала Наполеона! «Храбрейший из храбрых», усмехаясь, якобы ответил:

«Вы когда-нибудь слыхали, чтобы маршалы Франции сдавались в плен? Моя шпага выведет меня отсюда!» С горсткой таких же, как он, сорвиголов Ней все же прорвался через Днепр в Оршу.