В. Золотарев - Первая мировая. Неизвестные страницы

4 мая ген.-л. Курлов донес Главнокомандующему, что им немедленно сделаны соответствующие распоряжения, но счел возможным вместе с тем представить и соображения формального характера о «значительных затруднениях для администрации и полицейских чинов» в точности исполнить приказание «ввиду массы подлежащих уничтожению предметов».

Отношение генерал-лейтенанта Курлова к доносам на отдельных представителей немецкого населения края

В отношении доносов ген.-л. Курлов отдал 25 февраля 1915 г. «приказ» (№ 37), в коем, указывая на многочисленность доносов и частую их лживость, между прочим, устанавливал следующее.

«Прошу господ губернаторов предписать подведомственным им чинам полиции не приступать по анонимным заявлениям и доносам, кроме случаев особой важности (ст. 300 Устава Уголовного Судопроизводства), к производству дознаний, а представлять таковые мне для получения надлежащих указаний о порядке расследования. По доносам и заявлениям, подписанным чинами полиции, обязаны прежде всего допросить заявителя, предупредив его об ответственности за ложный донос, а если будут установлены в показании заявителя признаки преступления или проступка, направлять таковые в порядке ст. 250–261 Устава Уголовного Судопроизводства (к судебным властям) или представлять губернаторам для наложения на виновных в нарушении обязательных постановлений административных взысканий. При производстве дознаний я требую от полиции неуклонного исполнения ст. 254 того же Устава (запрещающей производство обысков и выемок в домах). Доносы, оказавшиеся ложными, должны быть направляемы чинам прокурорского надзора для возбуждения уголовного преследования по ст. 940 Улож. о Нак. (т. е. за ложный донос). Ввиду особой преступности ложных доносов в военное время я буду применять к виновным самые строгие меры. Прошу господ губернаторов настоящий мой приказ опубликовать во всеобщее сведение».

Опубликование ген.-л. Курловым означенного приказа, не содержащего в себе ничего, кроме повторения постановлений действующего закона, само по себе нисколько не могло способствовать уменьшению числа анонимных доносчиков и только должно было свести до минимума число лиц, представлявших подписанные заявления тех, кто более или менее верили в справедливость своих заявлений, что должно было, конечно, неблагоприятно отразиться на степени осведомленности властей о случаях преступлений и проступков. И действительно, начальник штаба Главнокомандующего армиями Северного фронта в письме на мое имя от 4 февраля с.г. за № 2201 сообщает, что приведенный приказ ген.-л. Курлова «сыграл на руку местным германофилам, предоставив им возможность душить с помощью находившихся от них в полной зависимости чинов полиции всякую попытку гибельной для них гласности» и что «военная власть, по выходе этою приказа, лишилась не только большинства случайных осведомителей контрразведки, но и многих постоянных агентов, напуганных угрожавшими им тяжкими наказаниями». О несоответственности подобных мер свидетельствует и комендант морской крепости Императора Петра Великого доносивший незадолго до издания ген.-л. Курловым его «приказа» по поводу ареста и оштрафования одного из доносителей Главнокомандующему 6-й армией, что «при подобных мерах столь необходимая и давшая полезные плоды разведка не может быть производима и что «наложение штрафов на сообщающих сведения местных лиц побудит ликвидировать это дело, так как содержать всюду своих агентов, конечно, невозможно» (16 февраля 1915 г. № 78). Взыскание, указанное вице-адмиралом Герасимовым в этом его рапорте, было наложено Курляндским губернатором Набоковым на крестьянина Карла Анвельта в виде штрафа в 200 руб., с заменой арестом на один месяц, за то лишь, что тот сообщил с двумя другими крестьянами сведение о виденном им неприятельском якобы аэроплане возле имения «Войзик». Вице-адмирал Герасимов просил ген.-л. Курлова отменить это взыскание, «так как иначе это создало бы впечатление в народонаселении о переломе политики и возвращении к старому Звегинцовскому режиму, при котором население боялось давать какие бы то ни было сведения под угрозой административных взысканий»; ген.-л. Курлов, хотя и нашел возможным сложить с Анвельта означенное взыскание, но только «по случаю радостного события – падения Перемышля», признавая в то же время принципиально правильным наложение взыскания на названного крестьянина, несмотря на то, что были данные, что последний заблуждался вполне добросовестно.

Отношение генерал-лейтенанта Курлова к высылкам из края иностранных подданных воюющих с Россией держав

По вопросам о высылке из Прибалтийского края германских и австрийских подданных обращает на себя внимание нижеследующее.

Общее количество означенных подданных в крае к началу настоящей войны было весьма значительно, так в одной только Риге и ее уезде их проживало до 7000 человек. К концу октября около половины их было выслано во внутренние губернии как военнообязанные, с ними выехали и их семьи. Оставшиеся были подчинены надзору местной полиции, для чинов которой, равно как и для прочей администрации края, с одной стороны, явилось чрезвычайно затруднительное положение ввиду возникшей большой канцелярской переписки по поводу каждого из оставленной и фактической невозможности поэтому заниматься своим прямым делом, а с другой, точно также отсутствие возможности по малому, рассчитанному лишь на мирное время, составу осуществлять надлежащий надзор за этими опасными элементами.

Из затруднений сего рода наиболее простым и целесообразным способом вышел комендант морской крепости Императора Петра Великого вице-адмирал Герасимов, издавший 22 октября 1914 года приказ за № 664, в коем устанавливал в виде общей меры воспрещение пребывания подданных государств, находящихся в войне с Россией, в пределах вверенного ему района, без различия пола и возраста.

26 октября и. д. Лифляндского губернатора кол. ас. Подолинский вошел с весьма срочным представлением к Главному Начальнику Двинского военного округа инженеру-генералу князю Туманову о принятии таковой меры в Риге и Рижском уезде, при этом коллежский асессор Подолинский высказал следующие соображения, заслуживающие полного внимания.

Отметив первоначально обремененность делами об иностранных подданных, их высылке, надзору за ними и т. п. чинов местной администрации, о чем уже упомянуто выше, и. д. Лифляндского губернатора указывал, что для сих чинов первоочередными и безотлагательными ввиду военных действий являются иные вопросы, непосредственно связанные с обеспечением успеха нашей армии: вопросы по реквизиции всевозможных предметов для нужд войск, по изготовлению обмундирования и обуви, по призрению семейств воинов, по заботам о раненых и их семьях и т. п.; каковые важнейшие вопросы не могут быть разрешены, по причине обременения делами об иностранцах, «как следует», и «таким образом выходит, что интересы военного дела приносятся в жертву интересам иностранцев». Кроме того, в том же представлении указывалось и вообще на нежелательность оставления в крае в данный момент германских и австрийских подданных, как несомненно сочувствующих нашим врагам и опасных в отношении шпионства, и на соответственность подобным способом и на будущее время очистить и оберечь Ригу от чрезвычайно прочно укоренившегося в ней чужестранного элемента.