Олег Брылев - Афганская ловушка

Чуть ли не вчера некоторые из них по команде Андропова готовили «гарантированную нейтрализацию» Амина (кстати, очевидно дав ему те самые гарантии, убедившие и Брежнева не посылать мусбат), а сегодня они уже «миротворцы». Путь Бабраку из Баграма в Кабул открывала лишь смерть Амина. Случись она — и в тот же вечер прозвучала бы новость о свержении власти Амина «здоровыми силами нации», как на самом деле и произойдет позднее в декабре. А Тараки все равно вскоре уступил бы свое место Кармалю согласно расписанному сценарию.

«Миротворцы» тут же едва не совершили еще одну глупость. Оказавшись за дверьми Амина и лихорадочно соображая, что же предпринять, они намеревались поднять на выручку Тараки «ломакинский» батальон. Теряясь в догадках относительно намерений Амина, они с помощью Л. Горелова попытались через незапятнанного Заплатина прозондировать возможность применения батальона. Как станет известно, инициатива подобного варианта исходила из Москвы, согласно которой батальону предстояло бы действовать во взаимодействии со спецназом КГБ…

Со слов Заплатина, он вразумил более многозвездных генералов, что, во-первых, это будет означать неприкрытое вмешательство во внутренние дела Афганистана. А во-вторых, заметив какие-либо телодвижения нашего ПДБ, Амин успеет поднять, выдвинуть и развернуть еще на дальних подступах 4-ю и 15-ю танковые бригады (тбр). В лучшем случае танкисты остановят батальон на полпути и не допустят его дальнейшего продвижения. В худшем — в силу своего огневого и численного превосходства просто разнесут его вдребезги. При таком раскладе мы могли бездумно потерять не только своих ребят, но и Афганистан. Впрочем, возможно, это было бы даже лучше — вообще не входили бы в ДРА. Кстати, именно 4-я тбр через месяц с небольшим подтвердит свою преданность Амину, решительно расстреляв мятежную 7-ю пехотную дивизию. Бывший командир 4-й тбр проживает сейчас в Москве и охотно поведал мне о тех событиях.

Кремль на реализацию такой идеи не решился. Однако генерала армии И. Павловского вскоре по его возвращении в Москву Устинов отправит в «райскую группу», то есть в отставку. Не исключено, что в том числе и за нерешительность при принятии решения на применение ПДБ, заодно и за негативное отношение к вводу войск в Афганистан.

К исходу 14.09 резиденция Тараки, где он проживал с семьей и некоторыми родственниками, была окружена войсками Амина. В течение почти полутора суток Тараки оставался в ней, время от времени отвергая предложения о помощи звонивших ему преданных командиров частей. Но по «советам друзей», лихорадочно искавших выход, он не решался на какие-либо самостоятельные действия, подписав тем себе приговор. Видимая его аморфность в той ситуации и какой-то паралич вследствие полной зависимости от московских сценаристов подтверждаются множеством свидетельств. Сломался он, скорее всего, от неожиданного срыва замысла по устранению Амина, накануне гарантированного могущественными, как ему наверняка казалось, кремлевскими лидерами.

В 1989 году в Москве мне приходилось встречаться с одним из племянников Тараки, учившимся в аспирантуре. А тогда, еще мальчишкой, он жил в семье у своего дяди, и все происходившее осталось у него в памяти. С его слов, лишь под вечер 15.09 Тараки все же решился отдать приказ верным ему частям идти на выручку. Но было поздно — телефонная связь была отключена. Вскоре Тараки был арестован, а на следующий день, 16.09, заочно обвинен и снят со всех занимаемых постов.

Сразу же были арестованы Касым и Бабрак, и их, растерзанных, волоком утащили на расстрел.

Свидетельствует «зенитовец» В. Курилов: «…А обстановка все накалялась… Все это отлично понимали. Здесь нужно было что-то решать. Если нам нужен Тараки — надо убирать Амина, если нас устраивает Амин — все оставить как есть. Двум медведям в одной берлоге не ужиться… Видимо, это понимали в Москве, но почему-то медлили с решением». В своей повести он с потрохами сдает Андропова, как автора упоминавшейся Записки к заседанию Политбюро 31.10.79, где будет цинично и лживо утверждаться о непричастности советской стороны к «событиям 13–16 сентября», то есть покушению на Амина. Лживость Андропова подтверждена и авторами «Вируса «А». Спрашивается, зачем председателю КГБ, всего лишь якобы ошибавшемуся в оценках обстановки, да и то по вине подчиненных, понадобилась беспардонная ложь в Записке, адресованной Политбюро? Ошибки можно было бы понять… А бессовестно обманывать своих самых высокопоставленных коллег — это уже умысел. И подлость во имя достижения цели, к которой он настойчиво шел как минимум с июня 1978 года. А может, и раньше…

По сведениям В. Курилова, 15 сентября «Зенит-2» был приведен в полную боевую готовность к выполнению задачи по штурму еще прежней резиденции Амина в центре Кабула, захвату его живым или мертвым и тем самым спасению Тараки. Предварительная разведка резиденции и подступов, системы охраны, разбивка «зенитовцев» на штурмовые группы и прикрытие, вооружение — все было подготовлено, а план действий срочно утвержден в Москве. А кто мог его утвердить? Конечно, Андропов…

Невзирая на малочисленность «зенитовцев», расчет при кажущемся авантюризме был на внезапность. В ожидании сигнала на штурм бойцам уже неоднократно пришлось приложиться к «Столичной» от посольских щедрот, однако к вечеру поступила команда «Отбой». Возможно, Курилову не было известно, что это могло произойти по причине отказа от применения «ломакинского» батальона — слишком велик был риск.

Теперь становится понятным вызревавший было в Кремле и на Лубянке замысел — на усиление спецназовцев КГБ срочно перебросить в Кабул «ломакинский» парашютно-десантный батальон, а захваченного согласно плану «а-ля Скорцени» Амина надлежало тут же доставить на Баграмскую авиабазу и далее в Союз. Но при этом сразу же терялся фактор внезапности, как главная составляющая всей операции, поскольку батальону потребовалось бы несколько часов на совершение марша. Но хуже всего, как уже говорилось, могли быть последствия для него еще на марше в случае встречного боя с афганскими танкистами, поднятыми их генштабом по тревоге 14 сентября и уже заблокировавшими все центральные улицы. Им потребовался бы минимум времени, чтобы выдвинуться навстречу нашему легковооруженному ПДБ. Да и охрана резиденции Хафизуллы наверняка была бы тут же значительно усилена. Времени было в обрез и на проработку решения, и на организацию взаимодействия привлекаемых сил. Кроме того, надо было решать вопросы и по линии ВВС, так как воздушное пространство от Баграма до советской границы к тому времени уже могла перекрыть афганская авиация. Словом, ситуация создавалась патовая — «Зениту» требовалось усиление, особенно для прикрытия движения в Баграм, до которого нужно было преодолеть 70 километров, а выдвижение батальона сводило на нет фактор внезапности, без которого не было смысла вводить в бой спецназ КГБ… Так что посол только зря раскошелился на водку.