Дэвид Оманд - Прицельное мышление. Принятие решений по методикам британских спецслужб

Мы видим, сколь значимы следы, которые мы оставляем, когда ставим лайки, делимся чужими записями (постами) и пишем комментарии в интернете. Мы знаем, как персональные данные людей используются для таргетирования политических сообщений (в том числе дезинформации), восприимчивость которых к подобной информации с высокой степенью вероятности наиболее велика. Имеются фальшивые сайты, распространяющие экстремистские сообщения, усиливающие противоречия, уже очевидные в обществе. Информационные атаки, в которых подлинные, но компрометирующие материалы похищаются путем взлома или скрытой перезаписи, а затем анонимно публикуются для наживы на популистских страхах и опасениях, невольно возникающих из-за внутренней политики страны-мишени. Все это потенциально добавляется к более традиционному старому советскому репертуару тайных грязных трюков, которыми занимались разведывательные службы стран Варшавского договора, предлагая наркотики или секс – так называемые медовые ловушки. Однако в будущем цифровом мире не будет необходимости идти на такие изощренные меры, чтобы заманить противника в ловушку напрямую. Компрометирующий материал легко подделать: звукозаписями можно манипулировать для создания впечатления что объект озвучивает свои взгляды в грубой или расистской форме. А с помощью новейших технологий глубокой фальсификации можно манипулировать еще и имеющимися видеозаписями жертвы, чтобы они казались находящимися в крайне невыгодном положении и в глубоко сомнительной компании.

Конкретный урок последних нескольких лет заключается в том, что наши личные цифровые данные могут быть использованы для более точного таргетирования политических сообщений на аудиторию способами, сопоставимыми с маркетингом продуктов и услуг. Та же самая рекламная технология (ad tech) управляет размещением политической рекламы. Он предоставляет рекламодателю (и политической партии) возможность сделать вывод о том, чего хочет потребитель, через доступ к поиску, просмотру, обмену, симпатиям и структурам расходов отдельно взятого человека в интернете.

Одним из следствий этого является усиление поляризации политической жизни, когда группы, имеющие противоположные взгляды по ключевым вопросам, слушают только тех, кто знает, как войти в их замкнутый мирок. Тогда политикам становится чрезвычайно легко передавать одно послание одной группе избирателей, одновременно посылая иные послания другим группам. Эта технология включает в себя понимание того, какие сообщения хотят услышать ключевые группы избирателей в колеблющихся избирательных округах, а затем и предоставление возможности избирателям усилить свои убеждения. Популистский политик бежит позади толпы своих сторонников, наблюдая, в какую сторону они хотят идти, затем бросается вперед и кричит: «Следуйте за мной!» Как утверждал Тим Бернерс-Ли, «таргетированная реклама позволяет кампании говорить совершенно разные, возможно даже противоречивые вещи разным группам. Разве это демократично?» [184] Открытое письмо организации World Wide Web Foundation, 12 марта 2017 г. Доступно по ссылке: https://webfoundation.org/20i7/03/web-turns-28-letter . Таким образом, интернет формирует реальность, а не просто отражение реальности.

Даже под воздействием подрывных влияний мы вполне можем искренне полагать, что осуществляем свою свободную волю как независимые граждане. Подобным же образом люди будут утверждать, что они сами сделали свой потребительский выбор, в то время как подсознательно их решения о покупках могут отражать тайные диктаты текущей моды, о которых они могут лишь смутно догадываться. На самом деле сегодня наш выбор, наши высказывания и наши избирательные голоса могут отражать преднамеренное манипулятивное изменение главенствующей риторики, которое дало нам иное объяснение того, что важно в окружающем нас мире. Сообщения в социальных сетях, имеющие политическое содержание, должны восприниматься как неотъемлемая часть современных демократических дебатов в свободном обществе. Но мы обязаны знать, кто за ними стоит и когда эти методы цинично используются против нас с разрушительными целями такими автократиями, как Россия и Китай, а также экстремистскими группами.

Поэтому было бы разумно перечитать историю, открывшую эту главу, и спросить себя, что могло бы предотвратить возникновение подобных сценариев в будущем – пусть и основанных на другой первопричине, но порождающей сильные эмоции и дающей возможность спекулировать на ней популистским политикам.

Подобной причиной может быть изменение климата, и я даже не решаюсь предположить, что это могут оказаться страхи по поводу иммиграции, и каким в таком случае окажется новое правительство.

Между этой главой и предыдущими есть большое различие. В предыдущих частях книги я использовал опыт из мира обороны, безопасности и разведки, чтобы проиллюстрировать уроки, которые, по моему мнению, возможно применять в повседневной жизни. Эта глава отличается тем, что миры обороны, безопасности и разведки теперь вторгаются в нашу повседневную жизнь непосредственно через интернет. Нам не нужно делать выводы об актуальности получаемой информации: мы переживаем ее непосредственно. Я предпочитаю называть эту тревожащую и направленную против нас интернет-активность старым термином «подрывная деятельность». В наши дни иностранное государство может продвигать свои интересы за пределами своих границ не путем обычной войны или организации переворота, убийства или разжигания восстания, а путем признания возможности использовать подлинные внутренние проблемы при достижении своей цели, а затем манипулировать демократическим процессом в направлении желаемого результата.

Подрывную деятельность можно просто рассматривать как внешнее вмешательство в дела страны с целью свержения существующего порядка общественных отношений, будь то путем изменения политики или самого режима – и на условиях, выгодных агрессору. Мы можем рассматривать процесс подрывной деятельности, направленный вовнутрь, как форму угрозы иностранца гражданину нашей страны. Любая уязвимость дает возможность иностранному государству влиять на общественное мнение в политическом пространстве для достижения своей цели. Это понятие отличается от терроризма, саботажа или кибератак, хотя все эти методы запугивания могут быть частью единой подрывной кампании. Его можно концептуально отличить от крамолы – еще одной давней проблемы правительств, определяемой как внутреннее инакомыслие, подстрекающее к восстанию против установленной государственной власти. Тем не менее подрывная деятельность и крамола часто сосуществуют, когда враждебная держава использует «попутчиков» внутри страны-мишени для оказания помощи в ее подрывной деятельности и когда доморощенное внутреннее движение ищет скрытую финансовую, военную или иную форму поддержки за рубежом в своих целях. Подобные мероприятия (по-русски – «активные мероприятия» ) стали специальностью советского КГБ времен холодной войны, и сегодня эту традицию продолжают российские спецслужбы.