Геннадий Веретельников - Летят Лебеди. Том 2. Без вести погибшие

В тексте объявления четко читаются слова: «Переселению подлежат и те евреи, которые приняли крещение. Не подлежат переселению семьи, у которых один из родителей еврей, а другой русский, украинец или гражданин другой национальности. Не подлежат переселению также и граждане смешанного происхождения».

Текст заканчивается словами: «Евреи, которые попытаются препятствовать исполнению этого постановления, будут строжайше наказаны».

Единственной страной, жители которой смогли успешно противостоять холокосту, оказалась Дания

Когда фашисты обязали датских евреев носить нашитую на одежде звезду Давида, на следующий же день почти все датчане вышли на улицы с точно такими же звездами. После этого события приказ «о звездах» был отменен.

На фото – король Кристиан X с супругой с нашитыми звездами Давида на одежде.

29 августа 1943 года немцы решили уничтожить всех евреев Дании (7 800 человек). За три дня датское Сопротивление (включая и коммунистов) – спасли практически всех. В этой истории есть большое НО – датские рыбаки установили твёрдую таксу за переезд евреев. С каждого человека брали 1 000 датских крон – больше, чем заработная плата за 2 месяца в то время. Это с представителей «рабочего класса», если еврей был побогаче, цена достигала и 50 000 крон. Датские рыбаки сообщали: если их поймают немцы, то посадят в тюрьму, и им нужно оправдать риск, кроме того, они должны кормить свои семьи, и пусть евреи оплатят бегство от СС по «устоявшейся рыночной цене».

Всего было заплачено около 20 миллионов датских крон!

Без предоплаты рыбаки отказывались работать.

Смилостивившись, совсем уж бедных отвезли в долг, взяв расписки – и эти евреи потом несколько лет после войны выплачивали деньги за своё спасение. Выплачивали с процентами, ибо датские рыбаки оказались финансово грамотны. Такой добрый народ.

Погибло только 102 человека из 7 800 – в их числе 80 женщин и детей, прятавшихся в церкви. Их выдала датская девушка, любовница немецкого солдата.

В рядах Вермахта было около 150 тысяч солдат – мишлиге второй категории, так называли в Германии людей, которые были на четверть евреи.

Евреями их даже Гитлер не признавал.

Единственным ограничением была служба в СС, насколько это соблюдалось – не знаю. Если в семье был кто-то из родителей еврей, гражданин признавался однозначно евреем. Абсолютное большинство таких не призывалось в армию вообще. К 1938 году все кадровики, на половину евреи, были уволены из армии.

В некоторых случаях, делались исключения – таких было несколько десятков, или меньше десяти (в Израиле читал статью, что даже больше сотни, но источник информации был не указан).

Политику нацисткой Германии по отношению к евреям поддерживали очень многие жители как «Великого Рейха», так и оккупированных стран и территорий.

В 1938 году Австрия была присоединена, уже к нацистской, к тому времени, Германии и Фрейд должен был попасть в концлагерь, но его выкупило Международное психоаналитическое общество. Выпуская Фрейда на свободу, нацисты потребовали от него написать заявление, что в гестапо с ним хорошо обращались. Тогда он обронил эту историческую фразу:

«Нельзя ли добавить, что я могу каждому сердечно рекомендовать гестапо?»

Поздняя осень 1941 года. Винница – уютный городок на Украине жил в немецко-фашистской оккупации. Здание районной больницы облюбовала немецкая полевая комендатура. Небольшой старинный двухэтажный дом с флигелем. В коридорах всегда была суета – то бегают немецкие офицеры, то обслуга из местных. Под стук пишущих машинок и тренькающих телефонов (немецкий порядок входит в свои права), в один из кабинетов привели девочек-близняшек лет двенадцати, их поймали на улице. Судя по чертам лица – еврейки. На их беду, они и были еврейками, только они были не близняшки, а тройняшки. Папу с мамой расстреляли с месяц назад, сразу после оккупации Винницы. Тройняшки облюбовали подвал под комендатурой, вход которого был обвален после бомбежки, и они пробирались туда через слуховое окно. Вместе с ними жил щенок по кличке Гаврик.

Они бродяжничали и попрошайничали возле рынка, вчетвером, тем и жили, ведь приютить еврейских детей, да и сразу трёх, да с собакой, никто не решался. Но на днях Рива (одна из тройняшек) заболела, ведь на дворе уже было холодно, и две сестрёнки вышли искать дрова для маленькой печки—буржуйки, которая неведомым образом оказалась в их каморке. Но им не повезло – попали на патруль. В комнате работали несколько офицеров.

Один оторвался от бумаг, перекинулся парой слов с конвоиром, глянув на детей, сказал:

– Ооо дас юдиш швайн! – и опять сосредоточился на чтении.

Девочки, не понимали по-немецки, но что такое «юдиш» и что их ждет судьба родителей, поняли, потому бросились к дверям и выскочили в коридор. Полицаи бросились следом. В первую девочку, которая выпрыгнула в окно, выстрелить не успели. Но её сестру, которая помогала своей сестре спрыгнуть со второго этажа, и потому не успела выскочить, сначала ранили в спину, а потом добили выстрелом в лицо. Снизу раздались крики фашистов. Они жалели о том, что та еврейка, которая выпрыгнула в окно, разбилась, и они не успели потренироваться на ней в искусстве стрельбы по бегущим детям…

Застреленную девочку выбросили в окно. Весь день до самой ночи, местные жители могли наблюдать ужасную картину – под окном немецкой комендатуры лежали два детских трупика друг на друге в одинаковых красных платьицах в белый горошек. Но на следующее утро убитых девочек на улице не оказалось… Та из них, которая выпрыгнула первой, осталось жива, только получила несколько переломов и от боли потеряла сознания.

Её звали Майя. Рива, та из тройняшек, которая слегла с высокой температурой, наблюдала за разыгравшейся над её головой, трагедией, но сделать ничего не могла, смотрела и плакала беззвучными детскими слезами на то, как умирали её сёстры. Среди ночи температура у Ривы упала и она, преодолевая страх, решила похоронить своих сестрёнок, и радость её была безмерна, когда Майя зашевелилась под её руками. Ханну похоронили в углу. Фашисты удивились, но не стали разыскивать трупы детей, подумали, что кто-то из сердобольных местных их похоронил. Чуть позже, когда наступили холода, девочки решили пробраться по большому дымоходу в заброшенный зал, там было тепло, ведь с другой стороны стены был большой старинный камин, который топился и день и ночь полицаями из местных. При коммунистической власти камины были не в почете, поэтому экономили дрова и топили буржуйками. А каминную трубу заложили кирпичом. Для девочек это было спасением от холода, но пить и кушать хотелось очень-преочень, поэтому спустя трое суток они неслышно, как два привидения пробрались в туалет, напились воды и вернулись в своё убежище. Их не обнаружили. Так началась их новая жизнь. Следующей ночью они нашли буфет, в котором, как оказалось, всегда можно было найти оставленный хлеб, но весь никогда не забирали, чтобы не привлечь внимание господ немецких офицеров, также, не трогали они и деликатесы, понимая, что если пропадёт хоть кусочек консервы, то у немцев могут возникнуть подозрения и тогда здание обыщут с овчаркой, а это означало только одно – неизбежная смерть.