Джордже Аничич - Смена. Военный дневник подполковника Джордже Аничича

Я вспомнил случай с полковником Ивановичем (его называют „Молния“). Во время взрыва HARM на какой-то позиции „Куба“ в кабине погибли два человека. Один был в рубашке, другой в куртке, а третий был одет в пальто и он остался жив. Иванович считает, что якобы пальто остановило осколки от ракеты. Глупость. Сколько раз сказано: „Нет смерти без судного дня“. Часто вспоминаю покойных мать и отца. Давно не был у них на могиле. Как только смогу, то обязательно схожу. Зажгу свечу и попрошу их, чтобы всегда хранили меня. Я знаю, они, каждый по-своему, любили меня. Сегодня мама очень гордилась бы мной.

Малетич перед сменой принёс из дома плюшки и пирог с вишней. Кроме того, принёс ещё и коробку с едой на огневую позицию. Майор Стоименов попросил Дани отпустить его домой в Смедерево. Дани не разрешил. Стоименов очень огорчился, но не настаивал. Продолжил грызть семечки.

Я заметил, что ночное дежурство утомляет, если я без жвачки. Вероятно, когда я жую, то весь страх, переживания и тревога уходят через зубы. Может, мне это только кажется, но я чувствую себя лучше и уверенней, и это успокаивает людей.

В 18.55 на пейджер получил сообщение от Дани. Он находится в Печинцах у сотрудника полиции Ковачевича. В 19.00 переходим в готовность № 2.

По имеющимся оценкам, которые опубликованы в газетах и подтверждены НАТО, повреждено и уничтожено 32–36 самолётов коалиции. Материальный ущерб огромен. Голландские и норвежские пилоты отказались летать. Потери составили 88 человек погибших, около 1500 солдат в Македонии бросили оружие и дезертировали на территорию Греции и Болгарии. Селезнёв заявил, что Ельцин и Лукашенко согласились принять Югославию в состав союзного государства России и Белоруссии. У пограничного поста Кошаре албанцы пытались перейти на территорию Югославии. Серьёзный международный инцидент. Они разбиты, как и много раз раньше. Всё это я услышал в новостях в 18.00. Редко смотрю телевизор и читаю газеты. Поэтому между происходящими событиями в мире и моими записями почти нет никакой прямой связи. Я не видел своими глазами разрушений. Может быть для нас, сидящих в кабине СНР на природе, это и лучше.

Дани мне сообщил, что генерал Бане Петрович приезжал, но очень торопился и не успел посетить людей на огневой позиции, то есть мою боевую смену. Сидим и размышляем что это несправедливо по отношению к людям, которые не попали в список сбивших самолёт: записывающий и планшетист солдат Давор Бложич, мой помощник руководителя стрельбы майор Борис Стоименов, расчёт ДЭС и П-18, взвод связи.

В 19.25 по гражданскому каналу связи получили сигнал о переводе в готовность № 1, и через 3–4 минуты я доложил о готовности. Благоевич потребовал, чтобы ему сообщили о готовности установленным сигналом, а так он якобы не понимает. Неадекватный человек. В этих условиях необходимо общаться на понятном языке, а не официальными сигналами. Он по-прежнему использует привычный для мирного времени способ общения. Ещё не перестроился к условиям войны. При первой возможности пошлю его в …, потому что он меня всегда раздражает. Отношение к нему моего расчёта крайне отрицательное.

Данка вчера мне рассказала историю о том, что из трёх пилотов НАТО, полетевших нас бомбить, один не смог сбросить бомбы, развернулся и улетел на аэродром Сараево. Не знаю, из какой страны был этот пилот, но, вероятно, у него проснулась совесть, и он не смог совершить преступление. Два других пилота сделали своё дело.

Вспомнил капитана Рашчанина и его приказ вести поиск радаром СНР на дальности 30 километров. Джокич выполнил приказ, и в результате погибли люди и разбита техника. Думается мне, что приказ часто бывает прикрытием глупости.

С 20.50 до 21.00 Стоименов и Тиосавлевич пытались включить камеру ТОС, но что-то не так – не работает. Выключили её. Тиосавлевич правит записи в дневнике. Говорит, что когда потом будет перечитывать, то вспомнит, где и как прошла его молодость. Пока все дремлют, я думаю, что когда начинается война, то редко кто правильно действует. Каждый потенциальный противник изучает твои методы и ищет дыры в них для того, чтобы нас уничтожить. Так Джокича и обманули. Он соблюдал правило и работал по схеме: 6–10 секунд излучение, 6–10 секунд молчание. Обрабатывал цель на дальности 30 километров, далеко за пределами зоны поражения. Мы-то цель уничтожили в гарантированной зоне, и самолёт не успел сделать противоракетный манёвр, хоть и пытался. Угловые скорости были большие. От большого волнения и короткого времени работы наш офицер наведения Муминович не считывал параметры цели при поражении. Для истории это останется тайной.

Начальник связи 250-й бригады ПВО подполковник Круме Йовановски постоянно настаивает на использовании радиосвязи. Это неприемлемо. В Ираке прослушивали радиоканалы связи, легко обнаруживали командные пункты и огневые позиции и затем избирательно их уничтожали. То же самое произойдёт и с аппаратурой „Ягуар“. Совершенно понятно, что они её изготовили и закодировали, они же её и раскодируют. С 16.00 до 24.00 мы в готовности № 1. Целей нет. Что-то на командном пункте забыли про нас. Мы их не тревожим. Насколько эта техника надёжна. Она нам лучший друг. Можем попасть даже в отдельно стояще дерево.

Около 22.00 позвонил Станкович – ищет Дани. Я дал ему номер телефона Дани. Уже третья ночь на этой позиции. Наверное, завтра или послезавтра покинем эту позицию и больше не вернёмся. Правда, однажды мы возвращались на прежнюю позицию. И это была ловушка, в которую мы наивно попали в Прхово. Это была самая длинная ночь в моей жизни. После огневого воздействия моего однокашника Джорджевича и наших тактических действий они оставили нас в покое.

Этой ночью сообщили об ударе крылатыми ракетами по Белграду со стороны Нови-Сада. Мы пока не знаем последствий. Я узнал от Црнобрня, что Вучкович психически “сошёл с рельсов“, как и подполковник Мийович, который после пуска ракеты по цели пришёл в себя. Вучкович ещё не очухался. В предыдущую ночь он наблюдал 50–60 крылатых ракет. Говорил, что картина на экране была такая, как будто рассыпали монеты. Как будто одна ракета стоит динар, так они ими разбрасываются.

В 22.40 позвонил Благоевич и спросил, есть ли у меня с собой кодировочные карты. „Думаю, что нет. Нужно посмотреть в Огаре, в сейфе у Дотлича. Посмотрю завтра“, – ответил я. Спросил его, есть ли что-то в воздухе, потому что П-18 у нас выключена. Он ответил, что сейчас рядом ничего нет. Наверное, они пока выбирают цель, время и место удара. Думаю, могут появиться в любой момент. Лучше пусть возвращаются домой и будут хорошими родителями, а не злодеями и убийцами здесь. На войне первой страдает правда. Народы стран агрессоров не знают, что здесь происходит на самом деле.