Инадзо Нитобэ - Бусидо. Кодекс чести самурая

И в Европе, и в Японии с утверждением феодализма главенствующее положение естественным образом заняло сословие профессиональных воинов. В Японии эти воины именовались самураями, что буквально означало то же самое, что и староанглийское слово cniht (английское knight, «рыцарь»), то есть телохранитель или стражник. Сходные функции выполняли soldurii (соратники), о существовании которых в Аквитании писал Юлий Цезарь, или comitati, которые, согласно Тациту, составляли свиту германского вождя, или, если провести параллель с более поздними временами, milites medii, о которых можно прочесть в трудах по истории Средневековой Европы.

Привилегированные военные в Японии назывались сино-японским словом «бу-кэ» или «бу-си» (воины-рыцари). Это были сильные и безжалостные люди, для которых война стала способом заработка. Вполне понятно, что за долгий период непрерывных войн это сословие пополнялось из самых храбрых и отчаянных, а слабые и робкие покидали его в силу естественного отбора. Выжила только, по выражению Эмерсона [19] Ральф Уолдо Эмерсон (1803–1882) – американский поэт и философ-трансцеденталист. , «обладавшая животной силой, грубая порода, мужественная до мозга костей», из которой и сформировались кланы самураев. Со временем они стали пользоваться уважением и получили немалые привилегии. Так как взамен на них возлагалась большая ответственность, вскоре самураям потребовался общий кодекс поведения, особенно еще и потому, что кланы постоянно враждовали между собой. В точности, как врачи не соперничают друг с другом в рамках профессиональной этики, как юристы предстают перед судом чести, нарушив закон, так же и военные должны иметь критерии, по которым можно осудить воина за неблаговидный проступок.

Бой по правилам! Сколь многообещающие зачатки нравственности кроются в этом примитивном призыве, в котором смешались варварство и наивность. Не это ли исток всех воинских и гражданских добродетелей? У нас вызывает улыбку детское желание (как будто мы его переросли!) маленького мальчика Тома Брауна [20] Персонаж книги Томаса Хьюза «Школьные годы Тома Брауна» (пер. Ю. Глек). «оставить после себя репутацию парня, который никогда не трусил перед большими и никогда не наезжал на маленьких». Но совершенно ясно, что подобное желание – краеугольный камень, на котором возводятся могучие здания нравственности. Более того, оно согласуется с заповедями самой кроткой и миролюбивой религии. Желание Тома – основание, на котором по большей части выстроено величие Англии, и весьма скоро мы обнаружим, что и бусидо зиждется на не менее прочном пьедестале. Любая война, будь она наступательная или оборонительная, – это насилие. Однако мы попробуем согласиться с Лессингом [21] Готхольд Эфраим Лессинг (1729–1781) – немецкий поэт, драматург, теоретик искусства и литературный критик; основоположник немецкой классической литературы. , утверждая: «Мы знаем, из каких пороков добродетель вырастает» [22] Джон Рескин [(1819–1900) – английский писатель, художник, литературный критик и теоретик искусства, оказал большое влияние на развитие искусствознания и эстетики второй половины XIX – начала XX в. – прим, пер.] был одним из самых добросердечных и миролюбивых людей, когда-либо живших на свете. И тем не менее он верил в войну со всем пылом человека, почитающего жизнь, полную опасностей. «Когда я говорю вам, – пишет он в «Кроне дикой оливы», – что война лежит в основе всех родов искусств, я подразумеваю также, что она лежит в основе всех высоких добродетелей и достижений человечества. Мне очень странно и пугающе было прийти к подобному выводу, но я понял, что это совершенно бесспорный факт […] Коротко говоря, я обнаружил, что все великие народы узнали об истине своего слова и силе своей мысли посредством войны, что они были вскормлены войной и чахли в мире, что их учила война и обманывал мир, что их облагораживала война и предавал мир, коротко говоря, что они рождались в войне и издыхали в мире». – И. Н. .

Трус и подлец – худшие оскорбления для здоровой натуры. Это усваивается еще в детстве и относится к зарождению рыцарства, но по мере взросления жизнь становится сложнее и отношения многограннее, детские понятия о чести нуждаются в одобрении и подтверждении высшим авторитетом для удовлетворения и дальнейшего развития. Если бы сословие воинов существовало само по себе, без нравственной опоры, мы бы не восхищались благородными идеалами рыцарства сейчас! В Европе христианство, пусть и вольно истолкованное, духовно облагородило рыцарство. Как писал Ламартин [23] Альфонс де Ламартин (1790–1869) – французский писатель и поэт романтического направления, политический деятель-пацифист, поддержавший основание Второй республики. : «Религия, война и слава – вот три начала истинного рыцаря-христианина».

В Японии у бусидо было несколько истоков.

Начать следует с буддизма. Эта религия дает чувство спокойного доверия к судьбе, мирного подчинения неизбежному, стоическое самообладание перед лицом опасности или бедствий, пренебрежение жизнью и почти дружеское принятие смерти. Один великий учитель фехтования [24] Ягю Муненори (1571–1646) – японский фехтовальщик, основатель одного их двух официальных стилей фехтования сегуната Токугава, один из самых известных фехтовальщиков периода Эдо. , увидев, что его ученик в совершенстве постиг искусство владения мечом, сказал: «Отныне мои наставления должны уступить место учению дзэн». «Дзэн» – это японский эквивалент дхьяны [25] Термин, сходно понимаемый во всех духовных традициях Индии и обозначающий созерцание, особую сосредоточенность сознания на объекте созерцания. , которая «представляет собой стремление человека посредством медитации достигнуть областей мысли за пределами словесного выражения» [26] Херн Л. Экзотика и ретроспектива, стр. 81. – И. Н. . Метод дзэн-буддизма заключается в созерцании, а его цель, насколько я ее понимаю, в постижении посредством медитации принципа, лежащего в основе всех вещей, и, если возможно, самого Абсолюта, и тем самым достижения гармонии с ним. Понимаемое таким образом учение дзэн перестает быть догматом просто секты, и тот, кто достигает постижения Абсолюта, поднимается над повседневностью и пробуждается к «новому небу и новой земле» [27] Здесь у автора очевидная отсылка на Откровения Иоанна Богослова («и увидел я новое небо и новую землю», 21:1), хотя не вполне очевидно, какое отношение имеет к самураям и дзен-буддизму Апокалипсис. .

Чего не смог дать буддизм, с избытком предлагал синтоизм: бесконечная верность сюзерену, почитание памяти предков и благоговение перед родителями. Синтоизм учил смирению высокомерных самураев. В теологии синтоизма нет догмата о «первородном грехе». Напротив, она проповедует, что человеческой душе изначально присущи доброта и богоподобная чистота, и превозносит ее как святая святых, где вещают божественные оракулы. Любой, побывавший в синтоистских храмах, может отметить, что в них нет объектов для поклонения и инструментов для отправления культа, а существенной частью его убранства выступает простое зеркало, повешенное в святилище. Это легко объяснимо: зеркало уподоблено человеческому сердцу, в котором, если оно безмятежно и чисто, отражается образ самого божества. Поэтому когда вы встаете перед алтарем, чтобы вознести молитву, то видите собственное отражение. Как тут не вспомнить надпись в дельфийском храме: «Познай самого себя». Но ни в греческом, ни в японском учениях самопознание не подразумевает постижение физического тела человека, его анатомии или психофизики. Речь идет о нравственном познании, постижении собственной духовной природы.